Все это время Саша видела князя издалека и ничего особенного в выражении его глаз заметить не могла. Но сейчас, стоя от него в двух шагах, она, кроме гневных искорок, ничего более не видела.
Отложив мохнатую казачью папаху, Саша взяла в руки листок с детскими каракулями. Князь, обхватив плечи руками, вернулся к столу.
– Посмотрите сюда! – Открыв дверцу шкафа, он выложил перед гувернанткой несколько самодельных, ярко раскрашенных стрел. – С их помощью эти послания забрасывались в комнату или крепились к дверям. Что это за дикари появились у меня в доме, и, думаю, не без вашей помощи?
– Возможно, вы считаете, это я замыслила портить настроение вам и запугивать баронессу? Мне глубоко безразличны и вы, и ваша невеста! Но в доме есть еще дети, которые не согласны с вашим выбором.
– Уверен, что вы тоже приложили к этому руку. Откуда мальчикам знакомы эти иероглифы, или как там еще называются сии письмена?
– Пиктограмма,[40] – тихо пояснила Саша. – При помощи таких рисунков я даю им задание на день, а они вечером рисуют мне полный отчет о том, что они сделали, чему научились.
– Пока я не вижу, чтобы они научились чему-то полезному. Сплошное озорство! – Адашев вздохнул. – Постарайтесь их убедить, чтобы они прекратили безобразничать. Они слушают вас больше, чем родного отца.
– Я вас прекрасно понимаю, – с деланной учтивостью заметила Саша. – Непосильные заботы отвлекают ваше внимание, но ваши богатые подарки сыновьям на Рождество ничего не значат по сравнению с чуткостью и любовью, которых они ждут от вас ежедневно и ежечасно. Вспомните, с какой радостью они бросились к вам, когда вы соизволили обратить на них свой взгляд после штурма крепости?
– Я увидел, что в первую очередь они бросились в ваши объятия, и не захотел мешать столь очевидному проявлению любви мальчиков к их гувернантке. Знаете, в наше время это большая редкость!
– На вашем месте я бы только порадовалась, что мальчикам есть к кому броситься на шею, чтобы проявить свою радость или утешиться в горе.
– И вы считаете себя таким человеком? – Князь подошел к ней вплотную и пальцем приподнял ее подбородок. – Отвечайте мне честно, только не юлите, я подобные штучки не терплю! Это вы настраиваете их против Полины, это с вашей подачи они просят Верменича повлиять на меня и выбрать в маменьки вас, а не ту, которую я вскоре поведу под венец?
Саша с силой отвела его руку:
– Я очень жалею, что я не мужчина и не могу драться с вами на дуэли за оскорбление, которое вы мне сейчас нанесли. Ваши грязные домыслы заставляют меня усомниться в вашей порядочности, князь. К сожалению, я не могу дать вам пощечину, потому что ниже моего достоинства марать руки о вашу мерзкую светлость! – Она дерзко усмехнулась. – Надеюсь, после этого вы дадите мне расчет и я смогу покинуть ваш дом, чтобы никогда больше не видеть вас, не слышать вашего голоса, забыть все, что было со мной здесь, ибо ничего хуже в своей жизни я не испытывала. – Она схватила папаху с кресла и метнулась к двери. Кирилл загородил ей дорогу:
– Ну нет, просто так вы отсюда не уйдете! – Он поймал ее в охапку и попытался посадить в кресло. Девушка вырвалась и отбежала к окну. Тяжелый узел волос на затылке распался, коса скользнула за спину. Заправляя выбившиеся прядки волос за уши, Саша с откровенным бешенством следила за ним. И опять Адашев подумал, что она почти красива. Он подошел ближе, протянул руку, но она опять отскочила в сторону.
– Не подходите ко мне! – в бешенстве прошипела девушка, схватив со стола мраморное пресс-папье. – Сейчас же выпустите меня из кабинета! Иначе я за себя не отвечаю!
– Однако вы тоже оскорбили меня! И в отличие от вас я потребую сатисфакции!
– Вы вызываете меня на дуэль? – Саша была поражена. – Мы будем драться на пистолетах?
– Нет, я никогда в жизни не стрелял в женщин, даже в таких сумасшедших, как вы. Я предоставлю вам право выбора, каким образом мы будем отстаивать свою честь.
– Я сейчас не могу ни о чем думать, – взмолилась Саша. – Мне нужно быть на озере. Я участвую в скачках за главный приз.
– Но главный приз – поросенок, зачем он вам? – с удивлением уставился на нее Адашев. – Вдобавок в скачках участвуют только мужчины.
– Я попросила сделать мне исключение.
– И что же, вы надеетесь на победу?
– Надежда умирает с человеком, князь! Как-то раз мы уже говорили на эту тему.
– Мы о многом говорили, но ни о чем не договорились.
– Я и не собиралась, единственное мое желание – как можно скорее получить расчет!
– Вы всячески пытаетесь изобразить из себя здравомыслящую, серьезную барышню, хотя похожи на большого ребенка, играющего во взрослые игры. Не поэтому ли мои ребята привязались к вам, что видят в вас добрую подружку?
– Я горжусь этим, князь, и давайте прекратим разговоры, я спешу!
– С некоторых пор, мадемуазель Александра, вы стали довольно бесцеремонной особой. Или вы считаете меня обязанным терпеть ваши грубости за те несколько сладостных минут, что подарили мне недавно?
– Я об этих минутах забыла и вспоминать не хочу, зарубите это на носу, князь.
– Все вы лжете, дорогая, – он подошел к ней почти вплотную, – вы беситесь оттого, что я перестал обращать на вас внимание!
– Я бешусь оттого, что вы самоуверенный, спесивый, толстокожий и бесчувственный чурбан! – Саша швырнула пресс-папье, и оно, ударившись о спинку кресла, опрокинуло его на пол.
Князь, подняв его с пола, с глубокомысленным видом осмотрел со всех сторон:
– Можно только порадоваться, что оно полетело не в мою голову и не его вы выбрали для сатисфакции. – Он водворил пресс-папье на место и вновь повернулся к Саше. – Если вы затрудняетесь в выборе оружия, я могу предложить мирный вариант решения наших споров. Если вы побеждаете на скачках, я публично приношу вам извинения, если не сумеете, остаетесь в моем доме еще на год.
– Простите, но это нечестно, ваше публичное извинение против моего заточения? Нет, так не пойдет! В случае победы вы даете мне немедленный расчет. Если я проиграю, я так же публично извинюсь перед вами, и только. Мое оскорбление ничего не стоит против вашего.
– А вы очень умело торгуетесь, мадемуазель Александра, но я согласен при одном условии: вы будете присутствовать сегодня на моем балу.
– Вы уверены, что оказываете мне этим великую честь?
– Да, я уверен в этом! – Ледяной взгляд и стужа в мужском голосе заставили Сашу поежиться. Князь высокомерно задрал подбородок. – Я известный деспот и привык, чтобы мои просьбы воспринимались как приказ. Надеюсь, у вас есть подходящее платье для подобных случаев?
– Меня впервые удостоили подобной чести, но не рассчитывайте, что я ударю в грязь лицом! – Девушка нахлобучила на голову папаху. – Позвольте, ваша светлость, покинуть вас!
– Позволяю, – усмехнулся Кирилл. – На чьей лошади вы участвуете в скачках?
– На вашей, князь, причем на Алтан-Шейхе!
– Вы с ума сошли! – вскрикнул Адашев. – Это же самый строптивый и упрямый жеребец в моей конюшне!
– Мы с ним прекрасно ладим! Тем более он изрядно застоялся, и вот уже несколько дней я готовлю его к состязаниям...
– Поистине чудеса творятся вокруг! – пробормотал Адашев. – Уже и Алтан-Шейх не в состоянии обходиться без вас. Как вам удалось его приручить?
– Это долгий рассказ, князь! Надеюсь как-нибудь на досуге рассказать вам об этом.
– Что ж, – вздохнул Кирилл, – ловлю вас на слове. – Он посмотрел на большие каминные часы. – Вам пора быть на озере. Я тоже буду там. – Когда Саша была у дверей, попросил: – Расшифруйте хотя бы, что здесь нацарапано? – И потряс запиской.
– Подлая змея, покинь мой дом до начала полнолуния. – Усмехнувшись, она добавила: – Зачеркнутая
