Маша упала на колени, но казак рывком поднял ее на ноги и прошипел:
– Еще раз вякнешь, останешься без головы! Мне приказано с тобой особо не церемониться!
Она почувствовала холодное лезвие, коснувшееся ее горла, и замерла на месте.
– То-то, барышня! – усмехнулся Степан. Отнял ладонь от ее рта и приказал: – Садись! Будем здесь князя поджидать!
Затолкав широкий охотничий нож, который только что прижимал к ее горлу, в висящий на поясе кожаный чехол, Степан приставил ладонь козырьком к глазам и взглянул в том же направлении, что и перед этим Маша. Удовлетворенно хмыкнул и сплюнул себе под ноги.
– Кажись, все еще моют золотишко, болезные! Ничего, пусть себе моют! Нам забот меньше. Это ж надо, какая удача мне сегодня привалила. И князя выследил, да еще и Васенин скрадок обнаружил. Долго я за ним охотился! Ох как долго! Я ведь случайно на вас вышел. Шибко свежего мясца захотелось. Решил козулю подстрелить, а она стерва – по камням, по камням и шмыг в кусты, я за ней! – Степан ударил рукой по колену и расхохотался: – А тут вместо одной – целое стадо пасется, да не простое, а золотое. – Он посмотрел на Машу и криво усмехнулся. Передний зуб у него отсутствовал, и, вероятно, поэтому улыбка его показалась девушке особенно безобразной. – Чего морщишься, барышня? – Казак наклонился, приблизив к ней вплотную крупное, покрытое рыжими веснушками лицо. – Али брезгуешь Степкой Охлобыстиным? А зря! Мне ведь за поимку князя тысяча рублей полагается. Сам граф обещался заплатить. А про тебя мне еще раньше сказано было, когда из палатки сбежала: коли споймаешь ее, Степка, делай что пожелаешь, пока не надоест! И лучше будет, если эта барышня вообще где-нибудь в тайге потеряется. – Толстый палец с обломанным ногтем скользнул по ее щеке и лег в ямочку над ключицей. – Что же это сердечко ваше так бьется, Мария Александровна, – произнес Степан с издевкой, – али напугал вас нечаянно? – Он опустился перед ней на корточки, положив ружье на колени, и ухватился обеими руками за края воротника Машиной рубахи. – С чегой-то граф на вас так осерчал? Небось оттого, что рожу ему попортили? Но у меня это не пройдет. Я с бабами умеючи обращаюсь. Одна только Васена, дура, счастья свово не поняла, связалась с Антоном вашим недоделанным. Но ничего, вспомнит еще Степку Охлобыстина, да только поздно будет!
Казак вскочил на ноги, быстро огляделся по сторонам. И Маша поняла, что он здесь один и боится не меньше ее. Она внезапно успокоилась. Нужно только исхитриться и каким-то образом предупредить остальных об опасности. Она попыталась незаметно подвинуться в сторону ружья, которое Степан вырвал из ее рук во время нападения. До него было не более аршина, но казак тем временем успокоился и опять обратил свое внимание на пленницу, и ее попытка добраться до оружия не удалась. Нервно сглотнув, Степан провел языком по верхней губе:
– А чего нам, барышня, ждать! Дело это скорое, авось, пока князь появится, у нас с его женушкой все и сладится.
Степан упал перед Машей на колени. Глазки его заблестели, а взгляд, похотливый, масленый, пробежался по ее телу и застыл на груди.
Маша вздрогнула от омерзения и попыталась отползти от него подальше, но не тут-то было. Сильные костлявые пальцы ухватили ее за косу и вернули на прежнее место. Ружье, к которому она так стремилась, по-прежнему оставалось недосягаемым.
Степан заметил ее смятение, захихикал обрадованно и притянул к себе.
– Сейчас я вам такую козулю загну, мало не будет! И кричать не советую. – Он достал нож из чехла и опять прижал его к ее горлу. – Думаю, его сиятельство не шибко опечалится, если я вас не полностью к нему доставлю. Одной вашей головки ему вполне хватит, чтобы убедиться: Степан Охлобыстин слов на ветер не бросает. Обещался споймать и споймал! А награду я сейчас себе сам возьму!..
Горячие мокрые губы коснулись Машиной шеи. Забывшись, казак обмяк от вожделения и ослабил хватку. Маша тут же попыталась вырваться. Но Степан, разразившись грязной бранью, больно смял ее грудь и, прижав к себе, хотел опрокинуть на спину. Каким-то сверхъестественным усилием Маша вывернулась из его рук, закричала не своим голосом и что было сил ударила его носком сапога по ноге чуть ниже колена.
Казак зашипел от боли, занес над ее головой кулак с зажатым в нем ножом и... Маша отпрянула в сторону. Степан вдруг как-то странно выгнулся, выронил кинжал и закинул руку за спину, будто пытался ухватиться за что-то, но не сумел. Его рука дернулась, лицо исказилось, как от нестерпимой боли. Казак яростно выругался и, страшно, не по-человечески захрипев, упал вниз лицом. Все произошло в доли секунды. Маша даже как следует испугаться не успела. Просто удивилась несказанно. Степан неподвижно лежал у ее ног, а из его спины, погрузившись по самую ручку, торчал грозный косырь Васены. А через мгновение она сама вынырнула из кустов и, не глядя на Машу, склонилась над Степаном. Положила пальцы на шейную артерию, потом молча выдернула косырь из раны, перевернула казака лицом вверх, закрыла ему глаза и только тогда посмотрела на Машу и перекрестилась:
– Ну, кажись, помер, вражина рыжий! – Она сердито сплюнула. – Все пытался меня достать, вот и достал наконец! – Васена с досадой посмотрела на убитого. – Выследил все-таки, стервец! И когда только успел? Он же тот обоз досматривал, в котором Кузевановы оружие вам везли. И вот те крест, – она быстро перекрестилась, – нас с Антоном не видел, это уж я голову на отсечение могу дать!
Маша подошла к ней и обняла за плечи:
– Спасибо тебе, милая! – Потом посмотрела на убитого и тоже перекрестилась. – Мерзкий был человек, и смерть принял мерзкую, как зверь какой! – Она подняла голову и посмотрела на Васену. – Он успел мне похвастаться, что совершенно случайно попал в этот распадок. Охотился, дескать, за косулей, а она сюда шмыгнула...
Васена смутилась:
– Это я во всем виновата! Проглядела ирода проклятого! – Она озадаченно осмотрелась по сторонам. – И когда он успел проскользнуть? Я ведь, когда от реки шла, все вокруг проверила на всякий случай, а эту гадину не заметила.
– Васена, мне кажется, я слышала, как где-то далеко ржала лошадь, и Уголек беспокоился. Возможно, Степан обманул меня, что в одиночку охотился? С чего бы ему здесь, в такой дали от Терзи, охоту затевать? Хотя о том, что граф пообещал ему тысячу рублей за поимку Дмитрия Владимировича, говорил очень убедительно, да и насчет золота радовался, что все ему достанется.
– А это у них вся порода такая, у Охлобыстиных! Привыкли на дурнинку да на дармовщинку жить! А нет! Обломилось на этот раз, Степан Яковлевич! – Она бросила сердитый взгляд в сторону казака и вдруг растерянно проговорила: – Господи, чего ж я натворила! Ведь теперь и мне дорога в Терзю заказана! Ежели кто прознает, что я Степку уложила, мне несдобровать! – Она закрыла лицо ладонями, опустилась на камень. – Его батька да братовья на части меня разорвут и собакам скормят!
Маша присела рядом, прижала ее голову к себе. Тут Васена и вовсе разрыдалась.
– Ну, милая моя, успокойся. – Маша почувствовала, что тоже вот-вот расплачется, но собралась с силами и сказала как можно убедительнее: – Почему ты не хочешь уйти вместе с нами? По-моему, это самое лучшее в твоем положении. Мы с Митей будем очень рады, если ты согласишься.
– А Антон? – Васена подняла на нее полные слез глаза. – Он не будет против?
– А с чего он будет против, если любит тебя? – Маша с изумлением уставилась на девушку, догадавшись вдруг о причине ее слез. – Он что ж, так ни разу и не предложил тебе уйти вместе с нами?
– Ни разу! – опять зарыдала девушка. – Это я умоляла его, просила остаться, но он словно каменный, отказал как отрезал. И хоть бы разочек заикнулся, даже словом не обмолвился, что я могу уйти с вами.
Васена отстранилась от Маши, стянула с головы платок, вытерла мокрое от слез лицо, громко высморкалась. Потом поднялась с камня и сверху вниз посмотрела на Машу:
– Я ведь, Мария Александровна, ни перед кем не привыкла спину гнуть и хвостом в угоду вилять тоже не собираюсь. Не надобна я ему – навязываться не стану. Хватит того, что уже как-то валялась у него в ногах! – Она судорожно вздохнула. – Провожу вас завтра через перевал и вернусь в Терзю. И будь что будет!
– Не глупи, Васена! – рассердилась Маша. – Не хочешь унижаться перед Антоном, и правильно, не унижайся! Но почему бы мне не взять тебя в горничные? Честно сказать, я чувствую себя неловко в компании двух мужчин.
– В горничные? – расхохоталась Васена. – Да какая ж из меня горничная? И притом Дмитрий Владимирович вам не чужой! Чего тут опасаться?
