восьмом вагоне.
– Восьмой вагон – купейный. – Альбина пожала плечами. – Узнать можно, хотя наше начальство подобных вещей не любит. Скажи, если не секрет, зачем это тебе? И кто она?
– Очень неприятная особа, – ответила я. – Задолжала мне кучу денег и смылась. Я хочу найти ее.
– Тут нет криминала? – Альбина насторожилась.
– Аля, – сказала я укоризненно, – какой криминал? Я просто напомню ей про долги.
– Ладно, я попробую, – Алька покачала головой, – но учти, если что, я здесь ни при чем!
– Можешь не сомневаться! Честное пионерское, я тебя не подведу.
Она засмеялась, а я открыла сумочку и достала красиво упакованный пакетик.
– Это тебе! Знаю, у тебя скоро день рождения. Думаю, пригодится.
Алька быстро развернула пакетик, охнула, и ее глаза расширились от удивления.
– Анюта, зачем? Это ж стоит уйму денег!
Но ее щеки зарозовели от восторга, и я подумала, сколь мало нужно женщине, чтобы почувствовать себя счастливой.
– Успокойся, – сказала я. – Не думай, что плачу тебе за услугу. Это от души. Для красивой женщины – хорошая косметика.
– Спасибо, – тихо сказала Альбина и, глянув на большие часы, висевшие на стене зала ожидания, вскрикнула: – Ой! Мне уже пора! Подожди пять минут и подойди к справочному. Я постараюсь разузнать все, что нужно. Как зовут твою пассажирку?
– Волкова Марина. Она ехала с грудным ребенком, значит, на нижней полке.
– Понятно, – Алька улыбнулась и поднесла пакетик к носу. – Все девки обзавидуются. Спасибо тебе!
– Позвони мне на сотовый, когда что-то узнаешь, – попросила я.
– Ладно!
Алька чмокнула меня в щеку и убежала.
Но прошло почти двадцать минут, когда она наконец позвонила.
Я подошла к справочной, и Алька вышла ко мне с клочком бумаги в руках.
– Ну ты и задачку задала мне, подруга! – сказала она. – Не было никакой Волковой в этом поезде. Я на всякий случай проверила все вагоны.
У меня, видно, вытянулось лицо, но Алька хитро улыбнулась.
– Но я все-таки кое-что обнаружила. Твоя Марина – красивая молодая женщина лет двадцати пяти, и ребенку где-то месяцев шесть? Темненькая, модно одетая?
– Ну да, – произнесла я растерянно. – Ты-то откуда знаешь?
– Позвонила бригадиру проводников. Его бригада обслуживала этот состав, и сегодня они вернулись из поездки. Он мне назвал фамилии проводниц восьмого вагона. А дальше дело десятое... Словом, ехала в восьмом вагоне на одиннадцатом месте молодая женщина с ребенком. До Озерков, это станция такая, километров двести от нашего города. Сошла под утро, никто ее не встречал. Проводница помогла ей вынести коляску и чемоданы. Я проверила по компьютеру. Женщину действительно зовут Марина, но она не Волкова, а Сухорукова.
– Сухорукова? Ну да, Сухорукова! – я постаралась не подать вида, как меня огорошило подобное известие. – Я совсем забыла, Волкова это ее девичья фамилия, а по мужу она Сухорукова.
– Ну, вот и славно! – обрадовалась Алька. – Рада, что помогла тебе. Только смотри, чтобы начальство не узнало. Выгонят к чертовой матери с работы!
– Не узнает, тут я – могила, – поклялась я и поцеловала ее в щеку. – Спасибо тебе!
– Забегай! – Алька протянула мне бумажку, где были записаны фамилия и имя, а также номер места, которое занимала Марина, помахала мне рукой и скрылась в справочной. Возле ее окошка уже шумели недовольные пассажиры.
Я посмотрела на бумажку, скомкала ее и выбросила в урну для мусора. Фамилию Сухорукова я не забуду в любом случае. Случайно или, наоборот, не случайно, но моя дорогая подруга носит ту же самую фамилию. Я знала, от первого брака. Что ж, хочу я того или нет, но мне вновь придется заехать в кафе «Эвридика» и задать несколько вопросов Людмиле. Людмиле Сухоруковой. И попутно разобраться, почему она так поспешно сбежала от меня сегодня утром.
Уже подъезжая к «Эвридике», я заметила серебристый лимузин Ворошилова и едва успела юркнуть в боковую улочку. У меня вспотели ладони, и спина покрылась потом. Я не на шутку испугалась. И сама не поняла почему. Но после происшествия в беседке меня трясло мелкой дрожью при одном воспоминании о нем. Я заставляла себя не думать о том постыдном, что случилось со мной. Получается, что теперь он знает обо мне такое, в чем я сама не посмела бы себе признаться. И разве ему докажешь, что все произошло помимо моей воли и желания. Я была бессильна что-либо изменить и от этого ненавидела его все больше и больше. И боялась. Боялась новой встречи, его злорадных ухмылок, многозначительных взглядов. Что ни говори, как ни укоряй себя, но он добился того, что хотел. И ему наплевать, что я при этом испытываю.
Я заглушила мотор и некоторое время сидела, тупо уставившись в одну точку. Я была уверена, что Ворошилов меня не заметил, иначе свернул бы следом за мной. Наконец сердцебиение пришло в норму, и я задумалась: откуда у Клима взялась эта машина? Понятно, что он не мог привезти ее с собой, потому что прилетел из Москвы самолетом. Одолжил у кого-то на время? Выходит, есть у него в городе дружки, способные отвалить огромные деньги за автомобиль, который не слишком подходит для наших дорог. Ему нужны просторные автобаны, скоростные трассы, то, чего у нас днем с огнем не найдешь. Впрочем, мне что за морока забивать себе голову никчемными мыслями? Какое мне дело, на чьем автомобиле он разъезжает по городу? Главное, чтобы разъезжал от меня подальше.
Я развернула «Рено» и покатила в сторону «Эвридики». Я почему-то не сомневалась, что не застану Людмилы. Так оно и случилось. Мрачный Эдик к вечеру стал еще мрачнее и встретил меня с нескрываемым раздражением. Честно сказать, меня еще утром удивила эта внезапная перемена. Раньше Эдик относился ко мне во сто крат любезнее.
– Хозяйка не появлялась? – спросила я его.
– Не появлялась! – отрезал он и сделал вид, что его интересует стопка накладных, которые он рассматривал до моего прихода.
– Эдик, что происходит? – рассердилась я. – Ты перестал меня узнавать?
– Я всех узнаю, – он посмотрел на меня исподлобья. – Весь день сегодня: где хозяйка? Где хозяйка? Откуда мне знать, где она? Уехала, только и сказала: «Буду завтра!» Может, по магазинам поехала с проверкой, может, в кафе! Сегодня не день прямо, а сумасшедший дом! Только что мужик какой-то пытал, сейчас вы приехали! Что я, справочное бюро?
– Какой мужик? – спросила я. – Из милиции?
Почему-то я подумала, что Хрусталев и сюда добрался.
– Почем я знаю? – и вовсе вызверился Эдик. – Богатый мужик! На шикарной тачке! На таких в милиции не ездят!
– Тачка серебристого цвета? – спросила я на всякий случай.
– Ну да, – уставился на меня Эдик. – «Мерс» последней модели. Я такой только у Милехина видел. Пять лет назад барахолки крышевал, а сейчас, гляди-ка, на «мерсах» рассекает.
– Милехин? Положенец местный?
Эдик с изумлением уставился на меня.
– Вы с ним знакомы?
– Имела как-то счастье, – сухо ответила я. И уточнила: – Мужик, тот, что на «мерсе» приезжал, высокий, волосы длинные и сзади связаны в хвостик?
– Точно! Два раза приезжал. Про вас спрашивал. Когда была и зачем?
– Что ты ему сказал?
– То и сказал. Утром были, хозяйку спрашивали, а потом уехали и не появлялись.
– А Марина когда появлялась?
Эдик поднял глаза к потолку. Я с нетерпением ждала, когда он ответит.
– Маринка уже неделю не появлялась, – наконец сказал Эдик.
