вынимали из шкафов какие-то папки и раскладывали их стопками на столах. Такие же стопки виднелись на полу и на подоконниках. Некоторые шкафы уже стояли с пустыми полками и с распахнутыми настежь дверцами. Сейф тоже был раскрыт и зиял пустотой, а возле единственного компьютера сидела с растерянным видом молодая женщина и что-то объясняла средних лет мужчине с кожаной папкой в руках.
Сначала я подумала, что фирма переезжает и срочно пакует вещи, но тут заметила еще двух молоденьких сотрудниц, которые сидели на стульях в противоположных углах комнаты, и рядом с одной из них милиционера с автоматом. Девушки были бледными и испуганными, и я наконец поняла, что здесь происходит. Обыск, конечно же обыск, и встретил меня не охранник, а сотрудник милиции.
Господи, куда я опять влипла?
– Сюда, гражданка, – мой конвоир показал мне на дверь, которая вела в другую комнату, судя по табличке, здесь находился кабинет руководителя фирмы.
И парни, проводившие обыск, и сотрудницы встретили и проводили меня отнюдь не любезными взглядами. И я почувствовала вдруг себя преступницей, недаром меня причислили к разряду «гражданок», которые покорно дожидались своей участи под приглядом оперативников. Появившись в момент обыска, я автоматически перешла в разряд подозреваемых. И это было бы смешно, если бы не было так грустно!
Глава 18
В кабинете находились трое мужчин и стоял дым коромыслом. Один из них был явно тем самым Петровым, чья фамилия значилась на табличке, а двое – оперативниками. Старший, лет сорока с виду, с обширной лысиной, среднего роста и широкоплечий, занимался с хозяином кабинета, тот, что помладше, как и его коллеги в соседней комнате, вынимал папки из шкафа. Четвертой в кабинете была девушка, которую я поначалу не заметила. Ее голова едва виднелась из-за высокой стопки папок, громоздившихся рядом с ней на телевизионной тумбочке. Сам же телевизор стоял на полу.
– Павел Романович, – обратился мой провожатый к лысому мужчине. – Вот дама объявилась. Говорит, что желает встретиться с Волковой.
– С Волковой? – Лысый живо обернулся и окинул меня взглядом с ног до головы. – Это хорошо, что с Волковой. – Он посмотрел на молодого мужчину, с которым только что беседовал. Бедняга, казалось, только что покинул сауну. Редкие волосы на его голове слиплись от пота. Лицо отливало багрянцем, и он беспрестанно вытирал его большим носовым платком и тяжело дышал.
Лысый смерил его взглядом, который, похоже, не предвещал ничего хорошего, потому что лицо молодого человека жалобно сморщилось, и мне показалось, что он вот-вот заплачет.
– Ладно, Петров, подождите пока в другой комнате, – велел лысый и кивнул парню в джинсах. – Алексей, присмотри.
Петров с понурым видом вышел из комнаты. Алексей двинулся следом за ним. Все это мне крайне не понравилось, но разве у меня оставался какой-нибудь выбор?
– Присаживайтесь, гражданка, – предложил лысый и показал на освободившийся стул. – Документы у вас при себе?
Я достала из сумочки паспорт и молча положила его на стол.
Лысый некоторое время его изучал, листок за листком, хмыкал и качал головой.
Я ждала, когда он наконец посмотрит на меня. Я слышала за своей спиной шуршание бумаг и голос оперативника.
– Папка номер двенадцать дробь шесть... Папка номер семнадцать дробь три...
Иногда девушка переспрашивала его тихим голосом, и я поняла, что они делают опись изъятых документов. И надо ж было мне сунуться сюда именно в этот день и именно в этот час!
– Итак, госпожа Родионова Анна Андреевна, с какой целью вы пришли в этот офис? – Лысый наконец оторвался от моего паспорта, и маленькие, глубоко сидящие глаза пробуравили меня, казалось, насквозь.
Удивительно, но я успокоилась и высокомерно произнесла:
– Простите, но с кем имею честь разговаривать? Представьтесь, пожалуйста!
Лысый хмыкнул, но вытащил удостоверение и вытянул руку, чтобы я могла лицезреть на фотографии ту же самую физиономию, только в милицейской форме.
На случай моего слабого зрения он еще и отрекомендовался:
– Руководитель оперативно-следственной группы майор милиции Хрусталев. – И уточнил для вящей убедительности: – Старший оперуполномоченный по особо важным делам УБОП КМ ГУВД.
– Убоп кого? – невинно переспросила я.
– УБОП – это управление по борьбе с организованной преступностью, а КМ – это криминальная милиция, – сказал Хрусталев и добавил сурово: – Надеюсь, что такое ГУВД, не надо объяснять?
– Не надо, – согласилась я и опять подняла на него безмятежный взор. – И чем, интересно, я вам приглянулась, господин майор милиции, старший оперуполномоченный по особо важным делам УБОП, как его дальше, не запомнила?
– Не язвите, гражданка, – одернул меня Хрусталев. – Вы что? Шутки сюда пришли шутить?
– Простите, – вежливо сказала я. – Какие шутки? Впервые имею дело с милицией, поэтому как вы представились, так я к вам и обращаюсь.
Майор поморщился, но вступать в дискуссию не стал и снова повторил свой вопрос о цели моего визита.
Я полезла в сумочку и достала наши путевки.
– Вот моя цель. Это путевки для нашей семьи в Грецию. Мой муж в командировке, поэтому я приехала сюда уточнить некоторые моменты (мысленно я похвалила себя, что прихватила путевки с собой). Здесь я впервые и никого не знаю.
– А Волкова? Вы же сказали, что пришли именно к Волковой?
– Это вы сказали «к Волковой», – уточнила я. – Я пришла к Марине. Не знаю точно, занимается ли она путевками, но муж, помнится, говорил, что здесь работает его знакомая по имени Марина. Я хотела у нее узнать, кто занимался нашими путевками.
– Логично, – хмыкнул майор, – но позвольте узнать, что конкретно вы хотели уточнить?
– Конкретно я хотела уточнить, – тоном примерной ученицы ответила я, – можно ли отказаться от путевок, а если это невозможно, перенести поездку на более поздний срок.
– Даже так? – майор прищурился. – И по какой причине вы решили отказаться от такого удовольствия?
– По семейным обстоятельствам, – отрезала я. Мне не понравился его взгляд. Казалось, он только и ждет, что я начну нести полную околесицу. Но не на ту напал, господин старший оперуполномоченный по особо важным делам. Я хотя и не имею приводов в милицию, но, работая в газете, частенько встречалась с его коллегами и кое-что смыслю в подобных делах.
– Получается, лично Волкову вы не знаете и никогда с ней не встречались? – Хрусталев снова вернулся к интересной для него теме.
– Вернее, я никогда с ней не встречалась и поэтому лично с Волковой не знакома.
– Ну да, – согласился майор и неожиданно спросил: – Чем вы занимаетесь?
– Я занимаюсь домом, семьей и ребенком, – ответила я.
– Вы что ж, домохозяйка? Нигде не работаете?
– А разве это не работа? – удивилась я.
– Я имел в виду, кто вы по профессии?
– По профессии я – журналист, но давно не работаю в газете.
Это заявление, кажется, обрадовало майора, он заметно повеселел.
– Теперь я понял, что вы за птица. Журналист! То-то смотрю, очень ловко на мои вопросы отвечаете.
– А вы хотели бы, чтобы я заикалась, бледнела и путалась в объяснениях? – Я презрительно усмехнулась. – Не дождетесь! Я говорю все как оно есть! Ни прибавить, ни убавить!
Хрусталев снова взял в руки мой паспорт и открыл его на страничке, где был проставлен штампик о браке.
– Скажите, Анна Андреевна. – Хрусталев снова уставился на меня своими глазками-буравчиками. –
