– Собирайся, девочка! Зачем вам лишний раз машину в город гонять?
Наташа молча кивнула. Возможно, так будет лучше. Она увидится с Игорем, и после этой встречи ей станет легче вести разговор с Петром. Волнующее предвкушение предстоящей встречи с любимым на какое-то время разогнало мрачные мысли о бывших и предстоящих потерях. В мгновение ока девушка надела куртку и последовала за Ниной Ивановной в машину.
Устроившись на заднем сиденье автомобиля, Наташа всю дорогу прокручивала в голове различные варианты разговора с Петром, пыталась найти убедительные доводы, способные смягчить его обиду и боль. Однако так ничего путного и не придумала.
У ворот госпиталя, не дожидаясь полной остановки машины, Наташа выскочила наружу и помчалась по дорожке к входу в здание. Нина Ивановна покачала головой и многозначительно посмотрела на Петра. Тот огорченно улыбнулся и развел руками, но зайти в госпиталь наотрез отказался.
Нина Ивановна с сердитым ворчанием проследовала за Наташей. Девушка, оставив сумку в палате, спускалась по лестнице ей навстречу.
– Куда это ты лыжи навострила? – Нина Ивановна с неодобрением отметила шальной блеск потемневших от нетерпения глаз.
– К Игорю. Он в парке, в беседке...
Беседка находилась за корпусом в густых зарослях акации. Наташа на цыпочках прокралась к ажурной деревянной решетке, увитой плющом. Улыбаясь от радостного ожидания, она представляла себе, как обрадуется Игорь ее неожиданному приезду. Девушка отвела в сторону колючие ветки и вдруг замерла на месте. Из беседки раздался заливистый, бесспорно, женский смех. Наташа прислушалась. Голос этой женщины она никогда бы не спутала с другим... Похолодев от ужаса, она осторожно раздвинула плети плюща и заглянула внутрь. Да, она не ошиблась! Смеялась именно Виктория, и мало того, соперница сидела рядом с Игорем, обнимала его. А он целовал ее!
Сильный спазм сдавил Наташе горло, а сердце ухнуло вниз и забилось резкими, тяжелыми толчками. Первым ее желанием было ворваться в беседку, взглянуть в бесстыжие глаза любовников, но уже в следующую минуту она поняла, что не сможет этого сделать.
Судьба уже второй раз за неделю наказала ее. И она знала: на этот раз справедливо! Предательство не прощается, а она предала искренне любящего ее человека, очертя голову кинулась в объятия лживого лицемера, умело использовавшего ее неопытность и доверчивость. Наташа взглянула на тоненькое колечко с бирюзой. Дешево же он купил ее! Она сняла кольцо и хотела зашвырнуть его в кусты, но передумала и положила в карман куртки. Пускай останется напоминанием о ее глупости и легкомыслии...
Наташа собрала вещи, которые не смогла увезти во вторник, задержала взгляд на гитаре, все еще стоявшей около кровати Игоря. «Серые глаза – рассвет...» – вспомнилось ей, и, с горечью усмехнувшись, она взяла с подушки «Роман-газету». Наташа нашла в тумбочке ручку, быстро написала несколько слов на обложке журнала и бросила его обратно на подушку. В последний раз оглядела палату и покинула здание госпиталя.
Боль поначалу гнездилась в области сердца, но постепенно захватила все тело, невыносимой тяжестью сдавила виски. Утомленная до предела, с измученным и подурневшим от невыплаканных слез лицом, Наташа безучастно смотрела в лобовое стекло. В голове у нее не укладывалось, что можно так жестоко и бесчеловечно растоптать любовь! Почему она ни разу не усомнилась в искренности Игоря, в подлинности его чувств и слов? Неужели любовь настолько застила ей глаза, что она не сумела разглядеть наглого, беспринципного циника, который ради ночи с женщиной готов на любую подлость?..
...Домой вернулись часов в девять вечера. Петр молча загнал машину во двор и прошел на кухню готовить ужин. Она бросила сумку с вещами в угол, не раздеваясь, упала на кровать, уткнулась головой в подушку и впервые за эти горькие дни разрыдалась.
Вместе со слезами пришло некоторое облегчение, и, наплакавшись от души, Наташа подняла голову от подушки, вгляделась в темноту за окном. Далеко у горизонта над светлой полоской вечерней зари сияла крупная звезда. Каждый вечер она видела ее из окна палаты. Возможно, Игорь тоже сейчас смотрит на нее и вспоминает их последнюю ночь? А впрочем, вспоминает ли? Ведь у нее появилась замена – высокомерная и красивая Виктория. У нее, у Наташи, нет на этого мужчину никаких прав, а у него, как оказалось, нет никаких чувств к ней. Ведь догадывалась же она, внутреннее чутье ей подсказывало, что рано или поздно их безрассудство закончится, наступит горький день разлуки. Но почему она не предвидела, насколько ей будет больно и обидно?
Наташа вновь дала волю слезам. Она оплакивала несбывшиеся мечты, свою невостребованную любовь, ее страшило будущее, терзала душу горечь разрыва... Наташа плакала, она не могла и не хотела остановиться, словно все закончилось и нет даже слабого проблеска надежды в длинном темном тоннеле под названием «жизнь»...
А ночью к ней пришел Петр, и Наташа не оттолкнула его...
Глава 19
– Тетя Белла, тетя Клара! Есть что-нибудь для меня?
Наташа разделась в прихожей и, подхватив тяжелый портфель с учебниками и конспектами лекций, заглянула на кухню. Две сухонькие черноглазые старушки торопливо накрывали на стол.
– Нет, деточка, сегодня опять ничего нет! – Клара Лазаревна виновато посмотрела на девушку, словно была причиной того, что от Петра более месяца нет ни слуху ни духу. Не позвонил, не написал... Обещал приехать в середине сентября, а сейчас уже начало октября...
– Куда сегодня Софочка подевалась? Мы уже все к обеду приготовили, – засуетилась Белла Лазаревна.
– Сегодня у нее старостат, а я не стала дожидаться. Что-то у меня весь день голова кружится, тошнит...
– Клара, смотри, на девочке лица нет! Корми ее живее, – заторопила сестру Белла.
– Боже, Наташенька, ты сейчас совсем зеленая, точно Медный всадник, – сказала Клара неожиданно басом, покачала осуждающе головой и увлекла Наташу на кухню.
После обеда Наташа прошла в комнату, которую они делили с Софьей. Переоделась в ситцевый халатик, подошла к зеркалу. Увиденное не обрадовало: глубокие тени под глазами, горькая складка у губ, совсем исчез румянец, и глаза глядят тускло, равнодушно.
Петр упорно молчал, не отвечал на ее письма. Два раза она пыталась вызвать его на переговоры, но муж на них почему-то не явился. Послала телеграмму, пришел ответ: «Адресат выбыл».
Сонька ее успокаивала:
– Он же военный человек, приказали и отправили в командировку, куда Макар телят не гонял, или на учения какие...
– Не тот он человек, Соня, чтобы не отвечать на письма и не позвонить ни разу, хотя сам меня уговаривал писать каждые три дня.
– Хорошо, давай подождем еще неделю, а потом сделаем запрос в его часть, ты согласна?
– Согласна!
Но неделю Наташа не выдержала и через два дня после разговора с подругой позвонила во Владивосток. Разбуженная среди ночи Нина Ивановна выслушала ее сбивчивый рассказ, потом недовольно проворчала в телефонную трубку:
– Что ж раньше-то не позвонила? Не беспокойся, завтра же вечером съезжу в Полтавское, разузнаю, что к чему! Не мог же твой Петр бесследно исчезнуть!
Наташа взглянула на часы. Сейчас в Приморье полночь. Надо ждать еще не менее семи часов, чтобы во Владивостоке наступило утро, и не опоздать, застать Нину Ивановну дома перед уходом на работу...
– Таточка, яблоко хочешь? – В дверь просунулась высохшая, как куриная лапка, рука. Тетя Клара заглянула в комнату. – Мы на ужин непременно морковный салат сделаем, скушаете его с Софочкой, и, дай бог, щечки у наших девочек опять порозовеют.
У Соньки с румяными щечками, очевидно, проблем не будет, вздохнула про себя Наташа, а что делать ей? Сегодня она окончательно убедилась в том, что подозревала уже больше месяца. Она ждала ребенка, и если судить по срокам, то появиться на свет он должен где-то в начале мая...
Она сжала пальцами виски. Господи, как ей хотелось, чтобы он был от Петра. А если от Игоря? Наташа стиснула зубы и тихо застонала. За какие великие грехи она наказана вечным мучением постоянно во сне и
