– Дело не в этом, – всхлипнула Ольга Ивановна. – Я действительно не смогу родить тебе ребенка. Костя тоже очень хотел сына, но через год после рождения Насти я упала с лошади, у меня случился выкидыш, и после этого, как сказали мне врачи, я уже никогда не буду иметь детей.
Рука Андрея, гладившая ее затылок, замерла на мгновение, но потом он еще сильнее прижал ее к себе.
– Ну, что ж! Хотя это и не совсем приятный сюрприз, но есть еще мой младший братец и твоя дочь, Оля! Оставим за ними право спасать род Ратмановых от исчезновения, а я, честно говоря, вполне могу обойтись и без этого чертова наследства!
– Не сходи с ума, Андрей! – Ольга Ивановна решительно отстранилась от него. – Не будем смешить людей. Твоя бабушка, вероятно, успела подыскать для тебя более подходящую невесту. А я совсем не хочу, чтобы за моей спиной шептались, что я воспользовалась своим отчаянным положением и поймала тебя на крючок.
– Неужели опять слухи и сплетни встанут между нами? – Голос Андрея звучал разочарованно, и сердце ее сжалось в предчувствии близкой и непоправимой потери. – Оказывается, ты совсем не изменилась и по- прежнему отказываешься от любви в угоду жалким сплетникам и интриганам?
– Да, я такая! – ответила она жестко. – И меня уже не переделать! Поэтому забудем раз и навсегда, что было между нами.
– Ты не просто жестокая, ты еще и циничная! – Андрей с горечью посмотрел на нее. – Но как ловко ты научилась притворяться и изображать страсть.
– Ты не ошибся, – она гордо вздернула подбородок, – жизнь научила меня многому, и прежде всего тому, что нельзя доверять людям, которые клянутся тебе в вечной любви, а потом изменяют с первыми попавшимися гулящими девками.
– Хорошо, я вас понял! Больше никаких вопросов и предложений не последует, можете мне поверить! – Не оглядываясь, он пошел через протоку к лодке, а Ольге Ивановне ничего более не оставалось, как поднять повыше юбку и преодолевать протоку вброд. Оскорбленный до глубины души граф вмиг забыл о своем джентльменском воспитании, а возможно, и о ней самой, потому что она еле-еле успела запрыгнуть в уже отплывающую лодку. Но, заметив его отсутствующий взгляд, удержалась от ядовитых замечаний, занявшись знакомым уже делом – спасением лодки от преждевременной гибели...
Сейчас граф Ратманов сидел вполоборота к ней, упорно глядел в пол, почти не поднимая глаз на своих спутников. Но это позволяло Ольге Ивановне достаточно хорошо рассмотреть его лицо: аккуратно подстриженные темные волосы обрамляли высокий красивый лоб, густые брови слегка изогнуты, словно он постоянно и напряженно думает о чем-то не очень приятном для него. Прямой нос, слегка впалые щеки... Серые глаза подернуты ледком со вчерашней ночи, и даже бестолковые шутки и замечания Фаддея не в состоянии его растопить. Губы его сжаты до толщины лезвия, но и в таком состоянии он был очень и очень привлекательным человеком. И у нее никак не укладывалось в голове, почему, будучи очень красивым и богатым мужчиной, он до сих пор не сумел уговорить ни одну из столичных наследниц даже более солидных состояний, чем то, которое дожидалось его теперь, выйти за него замуж. Без всяких сомнений, особых трудностей в поиске подходящей невесты он не испытывал и, конечно же, не испытает и в будущем. Сердце ее болезненно сжалось. Как бы ей хотелось оказаться рядом с ним перед алтарем, но у нее нет на это никаких прав. Она ни за что не позволит ему приносить такие огромные жертвы в угоду давней любви к бесплодной вдовушке...
Карету особенно сильно качнуло. Фаддей со всего размаху всадил локоть в бок дремлющего Райковича, и под его заливистую ругань экипаж покатил вниз с горы к переправе через очередной приток Волги. Паром только что подошел к берегу, и несколько длинных арб, груженных арбузами и дынями, первыми въехали на паром. Пытаясь утихомирить Ратибора и успокоить расстроенного поэта, а потом и примирить их, Ольга Ивановна не заметила, что Андрей пристально вглядывается в одну из телег, спешно отъехавшую от берега и уступившую место на пароме их карете. Он едва слышно хмыкнул, покачал головой и вымолвил:
– Думаю, Ольга Ивановна, вы правы! Нам нужно как можно скорее добираться до Самары и встречать молодых людей у трапа парохода. А вас, господин Райкович, – произнес он сердито, – если не перестанете ругаться при даме, как пьяный извозчик, обещаю непременно выставить из кареты. Придется тогда продолжать путешествие на своих двоих или верхом на вашей изящной тросточке. И ты, Фаддей, тоже успокойся! А будешь и дальше вести себя, как слон в посудной лавке, составишь компанию Райковичу.
Его спутники замерли от столь откровенной и неожиданной грубости, переглянулись и пожали в недоумении плечами. Но графу, похоже, было глубоко безразлично, что о нем думают. Завернувшись в плащ, он закрыл глаза и очень вежливо попросил:
– Надеюсь, вы позволите мне подремать до ближайшего постоялого двора?
Глава 13
Настя проснулась от шороха, и чье-то теплое, пахнущее парным молоком дыхание коснулось ее лица. Она открыла глаза и прямо над собой увидела морду коровы, равномерно двигающую челюстями в опасной близости от ее головы. Животное меланхолично пережевывало сено и равнодушно смотрело на девушку огромным фиолетовым глазом. Множество мух облепили ее губы, корова недовольно мотнула головой, отгоняя докучливых насекомых. Два искривленных рога чуть ли не со свистом пронеслись над Настей слева направо, туда и обратно, а корова снова отщипнула от стога клок сена и принялась с прежним старанием его пережевывать. Настя взвизгнула и подалась спиной в глубь стога. Тут же с противоположной стороны вынырнул Сергей и, подхватив хворостину, отогнал корову от стога. Потом присел рядом с девушкой и, обняв ее за плечи, привлек к себе.
– Ну и Аника-воин! Мишани не испугалась, а коров, значит, боишься?
– Никого я не боюсь! – Настя отстранилась от него. – И ты бы не сдержался, если бы проснулся и увидел над собой это чудовище с рогами!
Сергей расхохотался. Настя с порозовевшим то ли от сна, то ли от негодования лицом сердито сверкала глазами, нервно теребила кончик косы, в которой запуталось множество соломинок. Но он не слышал, что она говорит, и, сосредоточив все свое внимание на ее губах, гадал, как она поведет себя, если он сейчас же, немедленно, ее поцелует? Эта ночь показалась ему самой длинной в его жизни. За хрупкой преградой из сена спала девушка, о которой он мог только мечтать и которую пока осмелился лишь поцеловать. Вчера в свете луны, когда они отыскали этот стог для ночлега, он заметил явное разочарование в ее глазах. Еще бы, он приготовил два ложа, но с разных сторон стога! Настя ничего не сказала, да и он промолчал. Разве он мог в открытую признаться этой юной и чистой девушке, что его мысли не совсем целомудренны и он на грани того, чтобы окончательно потерять голову. Но муки от желания обладать ею были несопоставимы с угрызениями совести, которые он беспрестанно испытывал с того самого момента, когда окончательно осознал, что не мыслит своего дальнейшего существования без этого очаровательного создания с невыразимо прекрасными глазами.
Сергей легонько коснулся указательным пальцем ее щеки, скользнул к губам, и девушка замерла. Широко раскрытые глаза смотрели на него с ожиданием и надеждой. И он не выдержал...
Какое-то время они просто целовались. Но на этот раз прикосновения мужских губ не были так нежны, как прежде. Они стали более жесткими и требовательными. Его сильное тело придавило ее к земле, и даже сквозь толстый слой сена она спиной чувствовала корни деревьев, выступавшие на поверхность. Настя боялась пошевельнуться, и, когда мужские руки осторожно сняли с нее блузку, она только зажмурилась от смущения. Сергей осторожно дотронулся до ее груди, Настя выгнулась ему навстречу и притянула его за плечи к себе. Он принялся неистово целовать ее обнаженные плечи, шею, руки...
Впервые мужские руки касались ее столь откровенно, впервые мужские губы ласкали и мучили ее тело. Но Насте знала, что и ей, и ему уже мало этих ласк. Она лихорадочно шептала имя Фаддея, ее пальцы проникли под его рубашку. И он застонал, словно от нестерпимой боли, когда девушка принялась нервно пощипывать его кожу, а потом вдруг прижалась губами к его уху и прошептала:
– Прошу тебя, ничего не бойся!
Сергей замер на мгновение, медленно поднял голову и потерянно посмотрел на нее.
– Настя, родная! Мы можем зайти слишком далеко!
– Я разрешаю тебе поступать со мной, как ты этого пожелаешь! – прошептала она и, заметив растерянность, промелькнувшую в его глазах, спросила недовольно: – Или что-то не так?
– Все не так! – Он осторожно отвел ее руки, поднялся и сел рядом, старательно пряча глаза. – Я уже
