переступил все границы. Я позволил тебе подумать, что между нами возможно что-то большее, чем простая дружба.
– Дружба?! – закричала Настя с отчаянием, поднялась на колени и, не заботясь о том, что почти обнажена, схватила Фаддея за плечи и принялась его с остервенением трясти. – Скажи, чего ты боишься больше, потерять расположение графа или сказать мне наконец, что ты любишь меня? Или я ошибаюсь? – Она прекратила попытки вытряхнуть из него душу и заглянула в его глаза. – И все твои поцелуйчики ровно ничего не стоят, а ты лишь забавляешься, чтобы хоть как-то скрасить долгую дорогу?
– Ох, и глупая ты! – Сергей вновь обнял ее. – Я люблю тебя с того момента, как ты появилась на том постоялом дворе. И бросился вслед за тобой только потому, что боялся потерять навсегда! Но давай трезво все обсудим. Ты должна сделать свой выбор раз и навсегда. Пойми, это очень трудно – прожить всю жизнь рядом с нищим поэтом, терпеть нужду, а зачастую и голод. Не лучше ли вернуться к жениху и забыть про это приключение? По крайней мере ты получишь деньги деда и сможешь направить экспедицию на поиски золота твоего отца.
– Ах вот оно что? Я и не думала, что ты такой прагматик, – Настя задумчиво посмотрела на него, – все просчитал, все разложил по полочкам... А ты учел, что я тоже люблю тебя? Или ты ради моего блага готов уступить меня графу чуть ли не за понюшку табака? Постой, постой, – она презрительно усмехнулась, – я, кажется, поняла, чего ты боишься! – Она яростно сверкнула глазами и вновь перешла на «вы». – Все ваше благородство на самом деле гроша ломаного не стоит! Вы, сударь, боитесь набить мозоли на своих ручках! Кропать жалкие стишки и отираться рядом с богатыми приятелями, жить на их подачки гораздо легче, чем в поте лица своего добывать хлеб насущный и достойно содержать свою семью. – Она поднялась на ноги. – Я ненавижу подобных людей, Фаддей! Прошу вас более не прикасаться ко мне. Я очень жалею, что в какой-то момент осмелилась подумать, что люблю вас. Это не любовь, это элементарная жалость к никчемному человеку, который из-за собственной лени не может достойно распорядиться своей судьбой!
– Настя, вы неоправданно жестоки! – пробормотал Сергей.
Все опять вернулось на круги своя, но стена, которую он только что самолично выстроил, нужна была в первую очередь ему, чтобы не навредить этой строптивой, невоздержанной дурочке. Ее слова действовали как холодный душ, были неприятны и несправедливы, но умом взрослого опытного мужчины Сергей понимал, что скоропалительная любовь может привести к такому же быстрому разрыву и горькому разочарованию. И, зная ее взрывной и непредсказуемый характер, решил окончательно убедиться, действительно ли она любит его и готова на все. Что ж, убедился! Но опять умудрился упустить тот момент, когда почти безболезненно мог повиниться перед ней. Теперь Настя определенно напрашивалась на серьезную ссору, но он постарался не оправдать ее ожиданий и вполне миролюбиво обратился к своей рассерженной спутнице:
– Ну как, мы едем в Самару или я разворачиваю коляску и везу вас назад к маменьке?
– Вы негодяй, мерзавец и трус! – Настя занесла руку для удара, но Сергей успел вовремя перехватить подлетающую к его щеке карающую десницу, завести ей за спину, и они вновь упали на сено.
И опять Сергей не удержался и принялся целовать девушку в слегка приоткрытые губы. Вдыхая аромат ее кожи, смешанный с запахом свежего сена, он молил бога, чтобы она оттолкнула его, ударила, наконец, чтобы успеть вовремя остановиться. Но девушка принялась отвечать ему с таким пылом, что он чуть ли не с животным стоном оторвался от нее, откатился в сторону и застыл, уткнувшись лицом в сено.
– Фаддей, что с вами? – Настя осторожно потрясла его за плечо. – Вам плохо?
«Не просто плохо, а
– В следующий раз, если вы вздумаете оскорблять меня, я буду наказывать вас («И в первую очередь себя», – подумал он с горечью) именно таким способом.
– Вы имеете в виду, что каждый раз будете целовать меня? – Настя опустила глаза и покраснела.
– Да, – Сергей сел и потер виски, стараясь смотреть в сторону, – надеюсь, неприятные поцелуи никчемного поэтишки отрезвят вас и позволят реально оценить положение.
– Я вполне с вами согласна. Мне противны, мне
Сергей поднялся на ноги и подал девушке руку. Но она сделала вид, что не заметила его жеста, подхватила свой драгоценный саквояж и почти бегом направилась к коляске.
– Настя, – слова Сергея настигли ее в нескольких шагах от лошадей, – вы половину стога решили с собой унести? – Сложив руки на груди, он лениво оглядел ее и усмехнулся. – Придется вам опять менять туалет, милая барышня. В этом наряде у вас просто неприличный вид. Костюм изрядно помят да еще щедро присыпан сеном...
– На себя посмотрите! Огородное чучело выглядит привлекательнее! – огрызнулась Настя.
– Это я и имел в виду, когда предлагал поменять наши туалеты.
– И каким же образом? – ехидно заметила девушка. – Или в кустах у вас припрятан сундук с одеждой?
– Сундук отсутствует, а более-менее приличный магазин находится за двадцать верст отсюда.
– Ну, и каков же выход?
– Предлагаю подождать меня здесь. Я постараюсь провести разведку ближайших окрестностей, достать одежду и что-нибудь из хлеба насущного. Предупреждаю, нос далеко не высовывайте, новых знакомств не заводите. Что касается коровы, – он задумчиво смерил взглядом расстояние до бурой животины, уткнувшейся мордой в соседний стог, – воспользуйтесь моей хворостиной, если вздумает вновь заинтересоваться вашей персоной.
Сергей вернулся через два часа и теперь с восхищением наблюдал за Настей. В простой крестьянской одежде: сарафане и сорочке, вышитой по вороту и рукавам черно-красными жар-птицами, в светлом полушалке – она казалась еще более юной и беззащитной. Заметив его взгляд, она с вызовом посмотрела ему в глаза и спросила:
– Надеюсь, теперь вам не стыдно находиться рядом со мной?
– Ну, что вы! – Сергей снял картуз и самым изысканным образом поклонился ей. – Я просто очарован вашим перевоплощением!
– Вдобавок ко всему вы еще и лицемер! – Настя сделала сердитое лицо, но Сергей в достаточной мере научился распознавать ее истинные чувства. Его слова возымели определенное положительное воздействие, и из глаз его невесты исчезли настороженность и напряжение. Ее саму, похоже, забавлял этот маскарад. Но тем не менее крестьянская одежда самым наилучшим образом подходила для путешествия. В ней было не жарко, она была просторнее и не так мялась.
Сергей тоже переоделся в длинную ситцевую рубаху, плисовые шаровары, на голову натянул старый картуз, только сапоги не сумел найти подходящие и поэтому остался в своих, смотревшихся несколько не в лад с остальной одеждой. Настя окинула его придирчивым взором, задержалась взглядом на щегольских сапогах, хмыкнула, но ничего не сказала.
По правде, в своем новом обличье Фаддей понравился ей даже больше. Сейчас он выглядел настоящим деревенским парнем – сильным, уверенным, надежным. И неожиданно ей пришло в голову: как здорово было бы поселиться в деревне, жить настоящей крестьянской жизнью, работать, не покладая рук, от зари до зари, любить друг друга, воспитывать детей...
Настя сжала от волнения руки в кулаки. Несмотря на утреннюю ссору, она все-таки продолжала любить Фаддея и более всего на свете желала иметь от него детей, таких же крепких, голубоглазых, красивых...
Сергей занялся лошадиной упряжью. Ему удалось обменять коляску на телегу с невысокими бортиками и скамеечкой для возчика. На дне телеги на соломе лежала толстая кошма. И Настя подумала, что при хорошей погоде вполне можно ночевать в телеге.
– Устраивайтесь, Настя! – проговорил за ее спиной Фаддей и, не успела она ответить, подхватил ее за талию и посадил на телегу. – Тут неподалеку река, а рядом с ней большой баштан. Предлагаю купить пару арбузов и позавтракать где-нибудь около реки. Если захотите, можно будет искупаться, а потом переправимся на другую сторону на пароме. Ну, как вам мой план?
– Прекрасный план! – вздохнула Настя. – Поехали на баштан, и, думаю, парочкой арбузов мы не
