они не удалялись от Шихана, а как бы огибали его, но теперь уже с севера.
Наконец пес опять поднялся на лапы, напился из ручья и требовательно гавкнул на Алексея, будто приказал: «Вставай, лежебока! Пора идти!»
Тот поднялся, усмехнувшись про себя, что полностью подчинился собаке. Разве у него был другой выход?
Пес несколько лениво трусил впереди него, и Алексей предположил, что до зимовья осталось уже недолго идти. И в этот момент они вышли на хорошо заметную тропу. Следы сапог, копыт, конский помет... Кто-то прошел этими гиблыми местами совсем недавно. И вдруг он увидел затеси на деревьях. Они были давними, сильно затянутыми смолой, но Алексей впервые за последние сутки вдруг понял, что выберется из этой передряги. Он вспомнил эти затеси. Именно их он разглядел в слабом свете берестяных факелов, когда их маленький караван пробирался сквозь дождь и грозу через завалы камней и деревьев.
Именно тогда они потеряли Воронка, а после Иван и Шурка обнаружили в лесу зимовье. Выходит, Соболь шел правильно, но вывел его на тропу с севера, а не с юга, как это сделали они. Вот почему тайга казалась ему незнакомой, и он никак не мог определить, что за реку они форсировали на пару с Собольком. А все объяснялось очень просто: неизвестная река протекала намного севернее их маршрута. Но надо же, куда занесла его нелегкая, а он даже не заметил этого!
Правда есть ведь и плюсы в его блужданиях по тайге. Не очутись он в тех местах, вряд ли узнал бы, что отряд Корнуэлла движется в одном с ними направлении – к Шихану. И теперь сам бог велел проникнуть в секретные планы англичанина. А планы эти наверняка были непростыми, если тот имел в своем арсенале пушку. И деньги на экспедицию, даже на первый взгляд, тоже потрачены немалые. Но если англичанин решился на подобную авантюру, значит, прибыль намерен получить еще большую.
Только в чем могла выражаться эта прибыль, Алексей пока не понимал. Одно знал точно, бабочками здесь и не пахнет, и поймай Корнуэлл даже десяток «снежных людей», затраченных на экспедицию средств это явно не оправдает. Значит, есть что-то, стоящее этих огромных денег. И Корнуэлл к этому
Вскоре они вышли на поляну, с которой Иван и Шурка ушли на поиски жеребенка. И Алексей с облегчением вздохнул. До зимовья осталось совсем немного. И он прибавил шагу.
Глава 26
Но не прошел Алексей и сотни шагов, как Соболь вдруг насторожился и остановился. Пес вытянул голову в сторону темной чащи, отделявшей их от заимки, и усиленно заработал носом. Уши его стали топориком, и он слегка присел на лапы, словно приготовился к броску... Вдруг впереди по курсу шумно и с криками рванулась из кустов какая-то птица. И в следующее мгновение Алексей уже лежал за камнем, выставив перед собой карабин, и не понимал, что произошло в первую очередь: свист стрелы над ухом, рывок Соболя в сторону темной фигуры, мелькнувшей среди деревьев, или его падение за этот валун, из-за которого он ясно видел трепетавшее от легкого ветра черное оперение стрелы, вонзившейся в дерево аккурат на уровне его груди.
Он прислушался. Соболя не было слышно, и Алексей, вскочив на ноги, бросился следом за псом, не ожидая увидеть его живым. Забыв про усталость, он мчался по лесу и вдруг услышал короткий вопль. В нем не было злобы или угрозы. Так кричат от внезапной боли. Крик прозвучал и словно осекся на полустоне. Но зато залаял Соболек, сердито, но не яростно, как он обычно лаял на зверя, и Алексей обрадовался. Жив его товарищ по несчастью и, кажется, держит кого-то за мягкое место!
Он проскочил мимо зимовья, отметив на ходу, что там никого нет. Но куда исчезли его товарищи, разбираться было некогда, потому что на тропе, ведущей к ручью, он вдруг увидел человека, который отбивался от наседавшего пса коротким, похожим на казачий дротик, копьем. Он сидел к нему спиной и был в черном балахоне, какие носили Евпраксия и ее ратники. Правая нога его была неестественно вывернута и вся крови. Человек приподнимался на одной руке, тщетно пытаясь попасть копьем в обнаглевшего Соболька. И через мгновение Алексей понял причину смелости пса. Неизвестный не мог сдвинуться с места. Его держал капкан, тот самый, который Сашка установил на медведя.
Алексей осторожно подошел ближе. За спиной у ратника, а это, несомненно, был он, болтался лук, у пояса висел колчан со стрелами. Одна из них только что чуть не отправила Алексея к праотцам. Еще он заметил нож на поясе, даже не нож, а настоящий тесак, который при необходимости можно использовать вместо топора. Несомненно, ратник получил задание убить Алексея. И возможно, уже расправился с Иваном и близнецами, иначе куда они могли исчезнуть, не дождавшись его возвращения?
Алексей сделал шаг, затем другой. Ратник продолжал отбиваться от собаки и не слышал, что творится за его спиной. Но Алексея выдал Соболек. Заметив его, он прекратил лаять и наскакивать на ратника, а бросился навстречу Алексею, повизгивая от восторга. Пес понял, что его враг никуда не денется, и спешил показать Алексею свое расположение.
Но это чуть не стоило Полякову жизни. Ратник вдруг извернулся и метнул в него копье. Сыщик едва успел пригнуться, и оно, просвистев в паре вершков от его головы, вонзилось в пень за спиной. Алексей упал на колени, но успел схватить ратника за руку, которая уже потянула с плеча лук... Повалив его на бок, Алексей завел ему руки за спину и связал их брючным ремнем. Ратник закричал от боли. И Алексей вспомнил про капкан. Он с силой разжал железные лапы и освободил ногу пленника. Из разорванного сапога хлынула кровь.
– А чтоб тебя! – выругался Алексей и осекся, подняв глаза на ратника.
Черный капюшон с красной каймой слетел с его головы. Огромные карие глаза, казалось, дымились от ярости. Перед ним был не мужчина, а женщина. И он тотчас узнал ее.
– Евпраксия! – пробормотал Алексей, потрясенный увиденным. – Ты откуда взялась?
– Изыди, сатана! – Она перекрестилась и плюнула ему в лицо, но он опять увернулся, и плевок достался Соболю, который крутился рядом.
– Чего ругаешься, – сказал примиряюще Алексей и потянул сапог с ее ноги.
Евпраксия, прошептав что-то явно не боголепное, выдернула ногу из его рук и прошипела:
– Изыди, аспид! Не твово ума это дело!
– Дурочка, – произнес мягко Алексей, – успокойся, ничего я тебе не сделаю. Просто посмотрю рану, перевяжу...
– Не трожь, – пробормотала она сквозь зубы, – без тебя, малакайник, обойдусь!
– Дура, – рассердился Алексей, – чего брыкаешься? Кровью изойти хочешь? Смотри, побелела вся!
– Отойди, – теперь уже не приказала, а попросила Евпраксия, – сама сапог сыму и рану осмотрю, только руки развяжи. – И пообещала: – Я тебя не трону.
– Что ж, и на этом спасибо, – улыбнулся Алексей как можно доброжелательнее. Несмотря на то, что эта девчонка едва не отправила его под кресты, он ничего к ней, кроме любопытства и удивления, не испытывал. Развязав руки, он помог ей сесть, но отобрал при этом лук со стрелами и тесак. Евпраксия не протестовала, лишь следила за ним исподлобья да однажды усмехнулась, когда заметила, с каким неподдельным изумлением Алексей разглядывает ее нож, острый как бритва, изготовленный из превосходного булата. Он был явно старинной работы, а клеймо изображало волчицу. И, кажется, совсем недавно Алексей где-то его видел... Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить, и тут заметил взгляд Евпраксии.
– Да-а, занятная штучка! – протянул он удивленно и, приблизив нож к глазам, попытался прочитать слова, выбитые над головой волчицы. Но буквы оказались слишком мелкими, чтобы разобрать надпись невооруженным глазом, а лупы у него, конечно же, не было. Алексей, по давней, еще детской привычке, прихватил ее с собой из Североеланска, но она осталась в багаже в доме атамана. Ее подарил ему отец, надеясь, что младший сын тоже пойдет по его стопам, займется минералогией. Однако геолога из Алексея не получилось, а лупа пригодилась по другим, криминальным делам, где без нее тоже часто не обойтись.
Сейчас ее под рукой не оказалось, и Алексей занялся тем, что внимательно осмотрел ножны. Они были изготовлены из двух полосок дерева, обтянутых оленьей кожей и скрепленных серебряными полосками. Серебряным было и наконечие ножен. Присмотревшись, Алексей заметил на нем гравировку – та же голова
