В речах и в движеньях умышленно небрежна.
Клеонт.
Верно, но это придает ей своеобразное очарование. Держит она себя обворожительно, в ней так много обаяния, что не покориться ей невозможно.
Ковьель.
Что касается ума…
Клеонт.
Ах, Ковьель, какой у нее тонкий, какой живой ум!
Ковьель.
Говорит она…
Клеонт.
Говорит она чудесно.
Ковьель.
Она всегда серьезна.
Клеонт.
А тебе надо, чтоб она была смешливой, чтоб она была хохотуньей? Что же может быть несноснее женщины, которая всегда готова смеяться?
Ковьель.
Но ведь она самая капризная женщина в мире.
Клеонт.
Да, она с капризами, тут я с тобой согласен, но красавица все может себе позволить, красавице все можно простить.
Ковьель.
Ну, значит, вы ее, как видно, никогда не разлюбите.
Клеонт.
Не разлюблю? Нет, лучше смерть. Я буду ненавидеть ее с такой же силой, с какою прежде любил.
Ковьель.
Как же это вам удастся, если она, по-вашему, верх совершенства?
Клеонт.
В том-то именно и скажется потрясающая сила моей мести, в том-то именно и скажется твердость моего духа, что я возненавижу и покину ее, несмотря на всю ее красоту, несмотря на всю ее привлекательность для меня, несмотря на все ее очарование. Но вот и она.
Явление десятое
Николь
Я по крайней мере была глубоко возмущена.
Люсиль.
Все это, Николь, из-за того, о чем я тебе сейчас рассказала. А, он здесь!
Клеонт
Я и говорить с ней не желаю.
Ковьель.
А я последую вашему примеру.
Люсиль.
Что это значит, Клеонт? Что с вами сталось?
Николь.
Да что с тобой, Ковьель?
Люсиль.
Отчего вы такой грустный?
Николь.
Что это ты надулся?
Люсиль.
Вы утратили дар речи, Клеонт?
