Да.
Г-н Журден.
Вы его хорошо знали?
Ковьель.
Ну, еще бы!
Г-н Журден.
И вы его знали за дворянина?
Ковьель.
Разумеется.
Г-н Журден.
Вот после этого и верь людям!
Ковьель.
А что?
Г-н Журден.
Есть же такие олухи, которые уверяют, что он был купцом!
Ковьель.
Купцом? Да это явный поклеп, он никогда не был купцом. Видите ли, он был человек весьма обходительный, весьма услужливый, а так как он отлично разбирался в тканях, то постоянно ходил по лавкам, выбирал, какие ему нравились, приказывал отнести их к себе на дом, а потом раздавал друзьям за деньги.
Г-н Журден.
Я очень рад, что с вами познакомился: вы, я думаю, не откажетесь засвидетельствовать, что мой отец был дворянин.
Ковьель.
Я готов подтвердить это перед всеми.
Г-н Журден.
Вы чрезвычайно меня обяжете. Чем же могу вам служить?
Ковьель.
С той поры, когда я водил дружбу с покойным вашим батюшкой, как я вам уже сказал, с этим настоящим дворянином, я успел объехать весь свет.
Г-н Журден.
Весь свет?
Ковьель.
Да.
Г-н Журден.
Должно полагать, это очень далеко.
Ковьель.
Конечно. Всего четыре дня, как я возвратился из долгого путешествия, и так как я принимаю близкое участие во всем, что касается вас, то почел своим долгом прийти сообщить вам в высшей степени приятную для вас новость.
Г-н Журден.
Какую?
Ковьель.
Известно ли вам, что сын турецкого султана находится здесь?
Г-н Журден.
Мне? Нет, неизвестно.
Ковьель.
Как же так? У него блестящая свита, все сбегаются на него посмотреть, его принимают у нас как чрезвычайно важное лицо.
Г-н Журден.
Ей-богу, я ничего не знаю.
Ковьель.
Для вас тут существенно то, что он влюблен в вашу дочь.
Г-н Журден.
