Утром они поднялись рано. Ее провели через тоннель, тщательно проинструктировали и приставили к ней молодого бойца. Он был простым парнем, не говорил ни по-английски, ни по-французски, но, как ей сказали, был легок на ногу и умел водить мотоцикл. В допросах он участвовать не должен, и его следовало отослать обратно, как только они доберутся до места. Простой крестьянин, он, тем не менее, был дисциплинированным и преданным, а его боевой опыт вполне мог пригодиться. Он должен был выступать в качестве охранника, не более – на тот случай, если американцу вздумается бежать. Она не должна была даже разговаривать с ним – только сосредоточиться на пленнике и обеспечить, чтобы ни одна крупица информации, которой он обладает, не ускользнула.
5
Тропа, по которой они шли, была едва видна. Так – козья тропка, бежавшая вдоль долины между холмами. Мужчина шел прямо за ней, и ветерок доносил до ее ноздрей его нечистое дыхание. Второй шел позади с автоматом наготове.
Не разговаривай с ним, велели ей. Только слушай все, что бы он ни сказал. Важно все, каждое слово. Допроса, который произвели на месте, было явно недостаточно. Ей приказали доставить его на север, через границу, а оттуда его должны были забрать в Ханой. Она была обязана забыть все, что происходило с ней раньше, всех своих друзей, а также Сайгон. На некоторое время, как ей было сказано, она должна сосредоточиться только на одном: благополучно переправить его через границу.
В то утро приказ Минь Хо был передан ей через его заместителя, но она как-будто слышала голос самого Минь. Это большая шишка, говорил он. Если доставишь его по назначению, ты – наша, и больше – никаких доказательств. Они настойчиво повторяли приказ: нигде не останавливаться, ни с кем не говорить, когда закончатся припасы, искать пищу самостоятельно. Его друзья попытаются отбить его. Неужели они считали ее такой дурой?
После того, как она доставит его, ей нужно будет добираться обратно в одиночку. Они уверяли, что найдут для нее дело в Сайгоне. Не бойся, говорили они. Бояться? Она уже давно забыла, что это такое, задолго до того, как в ее жизнь вторгся этот пленник. И даже не тогда, когда пожар уничтожил бордель, к которому она была прикомандирована. Большинство девочек тогда сгорели заживо, вместе с белыми гостями, которых они развлекали. Возникнув, огонь распространился очень быстро. Раздались крики, огонь стал проникать в соседнюю комнату. Молодой человек, который находился с ней, заснул, она пыталась разбудить его, сама не зная, зачем. Затем дверь отворилась и в их номер ворвалось двое мужчин. Одним из них был Минь Хо. Она не удивилась, увидев его. Он вонзил нож в горло американца, а второй вьетнамец вытащил ее наружу. Обжигающий воздух сдирал кожу с лица, пока они бежали по огненному коридору. Снаружи, где пожарные поливали водой деревянное строение, ее втолкнули в коляску мотоцикла и, накинув сверху циновку, под аккомпанемент вопящих сирен, в мгновение ока увезли. Ее карьера шлюхи, которая должна была подслушивать, завершилась.
Ты прошла испытание, сказал ей после этого Минь Хо. Ты важна для нас, и именно поэтому мы вытащили тебя оттуда, ласково говорил он. Заметил ли он, как она напряглась после этих слов? Пора прекратить думать об этом. Скоро ей придется искать воду и вновь соскабливать с себя огрубевшую кожу. Боль от этого всегда приносила ей облегчение. Но, как стало ясно из следующего задания, на этом испытания не закончились.
Она снова была неблагодарной. «Никто не просил тебя возвращаться во Вьетнам», – часто говорили они, и были правы. Никто. Теперь она гуляла бы по улицам Парижа и жила лживой жизнью, прикидываясь француженкой. Она должна быть благодарна им за то, что они приняли ее. Они дали ей возможность найти себя, а Минь Хо спас ей жизнь. Она сделает так, чтобы он смог ею гордиться.
День начался скверно. Ночью умер старый китаец-травник. Чтобы передать приказ Минь Хо, ее вызвали к устью тоннеля. Ей хотелось плакать, но она сдерживалась. Старик был добр. Всегда голодный и промерзший, он, как мог, заботился о ней. Кто-то сказал, что он отравился одним из своих отваров.
Ерунда, кричал ей внутренний голос. Просто он был стар, голоден. Он замерз. Ему было некуда идти, он просто заставил себя умереть, ведь ты хорошо знала его. Но ни одно из этих слов не вырвалось наружу. Ей отдали пистолет американца и привели туда, где он дожидался ее со связанными за спиной руками. Дорога до деревни Ха Туонг была длинней, чем до звезд, и вдоль нее не было тоннелей, где она могла бы прятаться. Сколько отцов может потерять одна женщина в течение жизни? Сегодня ночью я буду оплакивать старого китайца, подумалось ей, и, сжав зубы, она двинулась в путь. И тут американец заговорил:
– Когда я впервые встретил Мардж, я подумал, что она самая прекрасная женщина. Она была такой высокой, стройной и гордой, у нее был такой ясный и чистый голос! Ничего похожего на прокуренный хрип моей матери. А та еще и пила в придачу. Да, пила. Как же она нажралась в день моей свадьбы! Не смогла даже участвовать в церемонии. Моя матушка была гвоздем программы. Хозяйка дома, глава нашего сраного рода. Эта сука даже не могла подождать, пока все закончится. Мы были вынуждены запереть ее в ее комнате, а официальные фотографии – делать на следующий день. Из-за этого снова пришлось собираться всем гостям.
Наверное, я женился на Мардж именно потому, что мать была против. У нас с матерью это было чем-то вроде игры: кто кому сможет сильнее досадить. Впрочем, я и так бы на ней женился. Она была девочкой с характером и решила заполучить меня. Моя матушка сказала, что будет распоряжаться всеми нашими деньгами, а мне было наплевать. Я хотел обладать Мардж. Я хотел ее как сумасшедший, а она заставляла меня ждать. Она думала, что сможет еще сильнее влюбить меня. А я? Я был безупречным джентльменом. Я водил ее под руку и в течение двух недель каждый вечер целовал в щечку у порога. Я бесился, но что мне оставалось делать? Да, вот так мы с Мардж женихались. Я думал о ней все время, но она не собиралась сдаваться. Она была настоящей леди. Красотка с юга, из благородного семейства без гроша в кармане. А ждать меня она заставляла потому, что ее голова была забита всякими бреднями о девственности и еще черт знает чем.
Мы встретились на одной вечеринке на базе и с того самого вечера не расставались. Мы ходили в кино, в гости, много гуляли, причем говорила только она. Ты не поверишь: меня называли «молчаливый Клэй». А Мардж хотела стать журналисткой в разделе светской хроники. Как бы то ни было, все могло бы быть лучше. Ей следовало позволить мне… ну, понимаешь… Короче, поскорее пожениться. В свадебное путешествие мне хотелось куда-нибудь поплыть, а она хотела во Францию. Но поехали мы во Флориду, и даже там мне пришлось ждать целую неделю, прежде чем она подпустила меня к себе. Во время первой брачной ночи у нее были месячные, и – скажу тебе по секрету – я был настолько измотан всем этим и так ее хотел, что все кончилось в две секунды. Так с тех пор и повелось. Ну не умора? Она слишком возбуждала меня, а сама боялась. А когда потом она захотела меня по-настоящему, я уже успел привыкнуть к другим. Знаешь, женщины, которым я платил, говорили мне, что я очень хорош в постели. Черт! С другими всегда получалось нормально. Может быть, я хорош только со шлюхами?
Она остановилась и, обернувшись, посмотрела на него.
– Заткнись! – крикнула она. – Ты можешь заткнуться?
– Да что с тобой?
