– Молчать, если не хотите неприятностей! – Пятеро полицейских с угрюмыми лицами держали их на мушке. Грегорио был далек от политики, на выборах всегда голосовал за правящую Институционно- революционную партию, и хоть не без греха – сквернослов и прочее, – тем не менее каждое воскресенье ходил в церковь и честно зарабатывал на жизнь, торгуя спорттоварами в собственном магазине «Депортес Бейб Рут», а потому стоял на своем:
– Объясните, пожалуйста, в чем дело?
– Закройте пасть! – Начальник ударил его рукояткой пистолета по почкам. – Будете говорить, когда я разрешу!
– Послушайте, мы люди порядочные, и вам незачем так обращаться с ним! – вмешалась тетя Мария. – Мой муж – владелец «Бейб Рут»!
– Молчать, вы что, не понимаете? И не двигаться! – Грегорио от боли прогнулся в пояснице и едва переводил дыхание. Давид был ни живой ни мертвый от страха.
– Ну, все, я попался!
«Тебя посадят! – насмешливо сообщил ему голос. – Ты человека убил!» У Давида пересохло во рту, а желудок чуть не вывернулся наизнанку, когда ему припомнился звук, с каким камень проломил череп: «Пок!» Возобновились жуткие, нестерпимые колики в животе. Бог мой, только бы не наделать в штаны! Друзья рассказывали Давиду о том, что между полицией разных городов налажена взаимосвязь, однако такой расторопности он не ожидал. «Как быстро они загнали меня в ловушку! Теперь все пропало; как говорит папа, кто заказывает музыку, тот платит. Надо сдаваться добровольно: сеньоры, мои дядя и тетя нив чем не виноваты, я – тот, кого вы разыскиваете, сообщите обо мне команданте Насарио». – «Отличная идея! – подхватил внутренний голос. – Интересно, эти полицейские применяют пытку электрошоком?» – «Я не нарочно, клянусь вам, Рохелио хотел убить меня, но в последнее мгновение мне удалось опередить его, и теперь я целиком в вашей власти…» Но прежде чем Давид успел произнести хоть слово, вернулись полицейские, производившие обыск в доме. Они толкали перед собой Марию Фернанду, двоюродную сестру Давида, которая была младше его на два года, и шестилетнего Джонленнона, спотыкающегося под тычками стволом ружейного обреза. Мария Фернанда смотрела широко раскрытыми, изумленными глазами.
– Папа, что происходит? – На ее волосы был надет полиэтиленовый пакет.
– Больше никого нет, мой команданте!
– Одного не хватает, ищите лучше!
Полицейские отправились продолжать обыск. Грегорио осмелился снова подать голос:
– Если вы ищете старшего, то его нет! – Начальник опять ударил его пистолетом.
– Послушайте, перестаньте же наконец, вы мне мужа убьете! Если вам нужен мой сын, то его здесь нет!
– Какой еще сын? – насмешливо спросил полицейский.
Давида так и подмывало признаться: «Тетя, ваш сын ни при чем, они пришли за мной, я убил Рохелио Кастро!» В этот миг начальник крикнул:
– Маскареньо!
В ответ с крыши послышался голос:
– Пусто, мой команданте!
– Спускайтесь! – приказал начальник.
Эдуардо Маскареньо спрыгнул во двор – высокий, атлетического телосложения, с тонкими усиками – своей внешностью он ломал привычное представление о полицейском.
– Лейтенант, помогайте допрашивать.
Задержанных отвели в гостиную, и Маскареньо принялся изучать портреты и семейные фотографии, которыми была увешана стена; здесь же красовались изображения знаменитых бейсболистов. На книжных полках в глубине комнаты расположились энциклопедия «Quillet», книги из серии «Сепан куантос», справочники по бейсболу, фарфоровые статуэтки и несколько аккуратных переплетов с изданиями «Суперхит». Сбоку от полок горел светильник и начинался коридор, в котором виднелись три раскрытые двери в пустые спальни.
– Вы уверены, мой команданте? – спросил Маскареньо и посмотрел на обитателей дома, задержав взгляд на Давиде. – Эк его трясет! Эй, Ротозей, уж не ты ли нам нужен?
– Это не Чато, – вмешалась тетя Мария. – Это мои племянник из Чакалы, он только что приехал.
– Старая уловка, – сказал начальник, хотя знал, что ему говорят правду. Словно получив приказ, Маскареньо нанес Давиду мощный удар ногой точно по печени, отчего тот повалился на бок. – Предъяви документы! – потребовал полицейский, но Давид не имел с собой никакого удостоверения личности. За всю свою жизнь он был обладателем только одного билета, даже не студенческого, а ученика начальной школы, которую окончил с неимоверным трудом. Да и зачем человеку документы в глухой сьерре? Однако ни боль от удара, ни угрозы лейтенанта, ни все более жестокое и пугающее поведение полицейских не могли подавить в Давиде неожиданной радости, вызванной внезапным пониманием того, что разыскивают не его, а Чато.
– Ты чего лыбишься, кабронсито?
Мария Фернанда сделала осторожную попытку заступиться за двоюродного брата. Ее до сих пор называли Неной, поскольку она с младенчества так и осталась для всех «деточкой», но в будущем, по словам Грегорио, обязательно станет знаменитым адвокатом.
– Вы позволите, сеньор? Я состою в биологическом клубе вместе с Майтэ Бальдерас, дочерью губернатора.
– Матерь божья! – оскалился полицейский начальник. – И это делает вас важной персоной? Зачем вы надели на волосы полиэтиленовый пакет?
Мария Фернанда покраснела и продолжила тонким голоском:
– Разумеется, вы пришли за моим братом, но папа давным-давно прогнал Чато из дома, и с тех пор мы его ни разу не видели. – Она старалась побороть в себе страх и соображала, как бы повыгоднее использовать факт своей дружбы с дочкой губернатора. – Мы не несем ответственности за действия моего брата и не заслужили подобного отношения к себе, а что касается Давида, то он всего лишь бедный деревенский юноша, который не способен и в птичку камнем бросить, одного взгляда на него достаточно, чтобы понять это! А кроме того, он фактически только что приехал!
– Это сущая правда, – поддержала ее мать, – я его перед самым вашим приходом мачакой кормила, можете в кастрюлю заглянуть!
– Прытко пела рыбка! – прорычал Маскареньо, закипая яростью. – Этого птенчика мы заберем с собой, – и заставил Давида подняться с пола. – Ну, Ротозей, пойдем, познакомишься с Санта Клаусом.
«Думаю, настал твой конец», – издевательски произнес внутренний голос. Услышав, как покатывается со смеху его бессмертная часть, Давид не сдержался и выкрикнул:
– Нет! Уходи прочь! – Потом бросился на пол: – Прочь из моей головы! – и принялся таскать себя за волосы.
Воцарилась полная тишина, в которой раздавалось только тяжелое сопение Давида. Наконец тетя обняла его и стала успокаивать:
– Тихо, тихо» мой мальчик.
– Это дьявол, тетя, у меня в голове дьявол!
– Мой племянник болен, – обернулась тетя Мария к Маскареньо. – Ему плохо!
Полицейский уже привык никому не верить, но все же не шелохнулся. Остальные также стояли, словно завороженные этим проявлением безумия. Воспользовавшись замешательством офицера, Нена перешла в наступление:
– Коменданте, Давид никак не связан с делами моего брата, а кроме того, нездоров. Он всего лишь простой крестьянин, вы только посмотрите на его руки; говоря словами Атауальпы Юпанки, мозоли – вот его верительная грамота, и он продлевает ее дважды в год.
– Хватит мне голову морочить! – оборвал ее полицейский. – Где находится Грегорио Палафокс Валенсуэла?
– Я прогнал его из дома, – ответил дядя, – потому что не согласен с их идеологией.
Маскареньо посмотрел на него с нескрываемым недоверием и, казалось, вот-вот ударит, но в это мгновение Джонленнон длинно пукнул, отчего стоящие рядом с ним полицейские рассмеялись. Один из
