торговли!..”
Возразить Ему нечего. Уже и прежде благочестивые люди сетовали на непорядки в Храме. Однако иерархию задело, что этот никому не известный Галилеянин распоряжается в их вотчине как господин, да еще претендует на особую близость к Богу, называя Его Своим Отцом.
— Какое знамение можешь Ты дать нам, что властен так поступать? — спросили они Иисуса.
— Разрушьте Дом этот, и Я в три дня воздвигну его, — был ответ.
Слова Иисуса показались насмешкой.
— В сорок шесть лет был построен Храм этот, — возразили Ему, — а Ты в три дня воздвигнешь его?
Не могли разгадать сказанного и сами ученики[6]. От них еще был скрыт невидимый Храм, который вознесется над миром в те три дня, что пройдут от Креста до Воскресения.
А как отнеслись к Иисусу фарисеи — эти столпы традиционного благочестия?
Мы уже могли убедиться, что их взгляды не были диаметрально противоположны учению Христа и что Он одобрял главные положения их веры. Кроме того, нравственные понятия многих фарисеев отличались возвышенным характером и были близки к Евангелию. Достаточно привести хотя бы некоторые изречения раввинов, вошедшие в Талмуд, чтобы убедиться в этом: “люби мир и водворяй его повсюду”; “кто подает милостыню тайно, тот выше самого Моисея”; “лучше краткая молитва с благоговением, чем длинная без усердия”; “не будь скор на гнев”; “подражайте свойствам Божиим: как Он милосерд, так и вы будьте милосердны”; “ханжей следует обличать, ибо они оскорбляют имя Божие”[7]. Когда читаешь эти строки, становятся понятными слова Христа о фарисеях: “Что они скажут вам, — исполняйте и храните”[8]. Евангельское “восполнение” Закона не уничтожало старого; по словам Христовым, “всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину дома, который выносит из сокровища своего старое и новое”[9]. Беседуя с одним богословом, Иисус сказал, что тот “недалек от Царства Божия”[10].
Почему же в таком случае между Ним и фарисеями возник конфликт?
Важнейшей его причиной было понимание благочестия, которое господствовало среди фарисеев. Их “верность Закону” являлась не только целой философией жизни, но и подробным ее планом, продуманным до последних деталей. Цель этого плана — освятить каждую сторону повседневности, во всем исполняя волю Божию, — Христос не отрицал и не мог отрицать. Но в способах ее достижения, получивших признание у книжников, крылась опасность окостенения религии. Мало того, что любым правилам “старцев” приписывали без разбора божественный авторитет, регламент поглощал все внимание людей, выхолащивая подчас основное содержание веры.
Мысль, будто есть некий “список дел”, выполнив которые можно стяжать абсолютную праведность, не давала законникам покоя. Они соревновались друг с другом в стремлении пунктуально соблюсти все обычаи, освященные веками. И, как часто бывало в истории религий, набожность превращалась в мрачный гротеск.
Некоторых фарисеев народ прозвал шикми, “крепкоплечими”, за то что они вечно ходили согбенными, показывая, какую огромную тяжесть душеспасительных подвигов им приходится нести. Приходя в Храм, Иисус мог видеть, как через площадь пробирались фарисеи, то и дело натыкавшиеся на встречных. Они боялись поднять глаза, чтобы не взглянуть случайно на женщину. Их шутливо называли хицай, “не-разбей- лба”[11].
Естественно, что таких людей свобода Христова должна была раздражать и пугать; они видели в ней соблазн и угрозу для добрых нравов. В ту эпоху, по замечанию одного еврейского историка, фарисеи- шаммаиты настойчиво проповедовали бегство от мира и аскетизм. Считалось, например, смертным грехом, оторвавшись от богословской книги, сказать: “Как прекрасно это дерево!” Большое место фарисеи отводили постам[12]. Иисус же, хотя и признавал эти внешние проявления веры, но не делал их средоточием религиозной жизни.
Когда Он толковал Закон в духе учения пророков, книжники обвиняли Его в покушении на “предания старцев”. Когда Он говорил, что милосердие угоднее Богу, чем обряды, в глазах фарисеев это был подрыв всей “подзаконной” системы.
Многим может показаться странной такая слепая преданность букве и форме. Однако нужно учитывать, что обрядоверие — упорный недуг, коренящийся в глубинах человеческой психики. Потому-то в истории бушевало столько страстей вокруг ритуалов и было пролито столько крови из-за церемоний. Сходная болезнь, подобная навязчивому неврозу, поражала нередко и христиан, которые забывали, что для Христа любовь к Богу и людям несравненно выше любых внешних предписаний.
Приверженцы буквы, ритуала и старины во все времена отличались одинаковой косностью. Драма фарисеев связана с типичным проявлением того, что впоследствии стали называть “фарисейством”. Иерусалимские старейшины, как брахманы Индии или русские староверы, жили в постоянном страхе “осквернения”. Про них говорили, что они готовы “очистить само солнце”. Но, думая своей набожностью приблизить времена Мессии, вожди Израиля, сами того не сознавая, отвернулись от Того, Кто принес им весть о спасении.
Следует учесть еще одну причину вражды книжников к Иисусу. Евангелист проницательно замечает, что она коренилась в зависти[13]. Фарисеи привыкли считать себя мерилом правоверия, и вдруг явился какой-то неведомый провинциал и покушается на их привилегии. Его деятельность не санкционирована никем из признанных авторитетов, Он не прошел их школы, не изучал богословия и Закона.
Людям, за плечами которых стоит многовековая традиция, нередко свойственна особого рода гордыня. Поэтому даже на Крестителя, хотя он был аскетом, фарисеи смотрели как на самозванца, и тем более дерзким казался им Назарянин (cм. приложение).
Иисус говорил, что все это напоминает Ему детскую песенку:
В самом деле: «Пришел Иоанн, и не ест, и не пьет, и говорят: “в нем бес”; пришел Сын Человеческий, ест и пьет, и говорят: “вот человек, любящий есть и пить вино, друг мытарей и грешников»[14].
Однако, повторяем, далеко не все фарисеи были ограниченными и узкими начетчиками. И среди них находилось немало людей живой и искренней веры, и среди них поднимались голоса протеста против ханжества и лицемерия[15]. Поэтому первая проповедь Христа в Иерусалиме произвела на некоторых законников глубокое впечатление.
Во главе фарисеев стоял в то время внук Гиллеля Гамалиил. Из Деяний известно, что он проявил большую терпимость к новому учению, а многие фарисеи, воспитанные им, влились впоследствии в новозаветную Церковь. Сложилась даже легенда, что в конце жизни Гамалиил стал христианином и принял мученическую смерть. Эта легенда, безусловно, вымысел, но само ее появление не случайно[16].
У раввинов была поговорка: “Слова человека, в котором есть страх Божий, будут услышаны”[17]. Исцеления, совершенные Иисусом, заставили наиболее честных из фарисеев задуматься. От их лица к Нему пришел для беседы Никодим, член Совета старейшин. Но он предпочел встретиться с Иисусом ночью, чтобы не вызвать насмешек у более строгих собратьев[18].
— Равви! — сказал он, войдя в дом. — Мы знаем, что Ты от Бога пришел Учителем, ибо никто не творит те знамения, которые Ты творишь, если Бог не с ним.
— Истинно, истинно говорю тебе, — ответил Иисус, — если кто не родится свыше, не может увидеть Царства Божия (то есть мало признать Иисуса — нужен духовный переворот, изменяющий жизнь).
— Как может человек родиться, будучи стар? — не понял Никодим. — Может ли он вторично войти в утробу матери своей и родиться?
— Если кто не будет рожден от воды и Духа, не может войти в Царство Божие. Рожденное от плоти есть плоть, и рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся, что Я сказал тебе: нужно, чтобы вы родились свыше. Ветер веет, где хочет, и голос его слышишь, и не знаешь, откуда приходит и куда уходит (Арамейское слово
