Он пошел к своей «ауди», бормоча под нос проклятья. Каракурт тоже сел обратно в машину, стряхнул с плеч капли дождя и процедил сквозь зубы водителю:
— Трогай. Держись в правом ряду. Соблюдай интервал. Проедешь мимо 'Лесной сказки', не останавливайся, что бы там ни было. Что бы ни происходило. Понял?
— И куда мне ехать после 'Лесной сказки'? — тупо спросил водитель.
Каракурт повернулся к нему по-волчьи, всем корпусом сразу, и проорал ему прямо в лицо:
— Прямо!
Водитель испуганно дернулся и врубил зажигание. Машины одна за одной покинули уютную площадку и, выехав на темное шоссе, двинулись с интервалом в сторону Рязани, держась правой стороны, пропуская мимо охотно обгонявшие их машины.
По противоположной стороне тянулись к Москве совсем уже редкие дачники, время было позднее.
Корней ерзал на мягком сидении «ауди», ему все казалось неудобным, все мешало и раздражало. Водитель и два мордоворота на заднем сиденье за его спиной предусмотрительно молчали, зная бешеный и непредсказуемый нрав своего пахана. Известный не только в Москве вор в законе Корней славился своей болезненной подозрительностью, невероятной даже для воровской, бандитской среды, беспринципностью, наглостью и жестокостью. Когда же речь заходила о его собственной безопасности, он вообще ни перед чем не останавливался.
В прежние времена он чувствовал себя вполне вальяжно и благополучно, тогда поднять руку на вора в законе могли только менты. Да и то, если тот был причастен к гибели кого-то из ментов. Но чтобы кто-то из воров поднял руку на вора в законе?!
А что сегодня? Никто ничего и никого в грош не ставит. Пришли новые волки и волчата, отморозки, не признающие никаких законов, никаких рамок. За последние десять с небольшим лет Корнею пришлось пережить столько страха, сколько он до этого за всю полную опасностей жизнь профессионального вора и бандита не пережил.
В Москве крутились сумасшедшие деньги. И только теперь появилась возможность эти деньги не только получать, но и тратить. Деньги в Москве крутились, действительно, сумасшедшие, но вокруг таких денег стали крутиться такие же сумасшедшие ребятки, не признающие над собой никакого бога, кроме самого дьявола. С небольшими интервалами в первопрестольной вспыхивали жестокие междоусобные бандитские войны за передел сфер влияния. Каждый квадратный метр жилой площади в Москве стоил больших денег. Каждая торговая точка была оплачена кровью.
За последние годы погибло столько воров в законе, столько авторитетов, что Корней имел все основания опасаться за свою жизнь. Тем более, что его группировка переживала не самые лучшие времена. К тому же Корней имел отношение к одному из самых традиционно прибыльных и так же традиционно смертельно опасных подпольных бизнесов, к наркоторговле и к игорному бизнесу.
В настоящее время шла очередная война за передел контроля над рядом игорных заведений. Его, Корнея, пытались спихнуть с насиженных мест, у него прямо из рук рвали хрустящие пачки денег. Вот почему он был так взвинчен сегодня. От каждого самого маленького сбоя он ожидал крупных неприятностей.
Вот и сейчас он ехал в сторону 'Лесной сказки' перебирая в голове все мыслимые и немыслимые варианты, взвинчивая сам себя, в то же время, стараясь думать о том, что все это только ему мерещится, что все в порядке, просто что-то случилось со связью.
И в самом деле: что там могло случиться, когда система приема товара и передачи денег уже более двух лет не давали никаких сбоев. Такого не было никогда раньше. Фарух дал ему Каракурта, бывшего офицера ГРУ, профессионального разведчика и диверсанта, прошедшего Афганистан, Чечню и многие другие горячие точки, которых в России, увы, хватало.
Почему Каракурт, заслуженный боевой офицер с неоценимым опытом, расстался с армией, что там у него произошло, Корнею было глубоко наплевать, его это не интересовало, но поскольку передал ему Каракурта Фарух, при этом представив его как своего родственника, говорило о том, что бывший майор главного разведывательного управления был связан с наркомафией.
Это следовало не из того, что Фарух, известный в Средней Азии наркобарон, представил Каракурта как своего родственника, всем известно, что на Кавказе и в Средней Азии почти все родня друг другу, просто старый степной шакал Фарух не послал бы кого попало обеспечивать безопасность операций по передаче денег и товара.
Конечно, с одной стороны Корней в какой-то степени рисковал, он фактически передавал под контроль Фаруху всю цепочку, начиная от отправки товара, которым тот, собственно, и занимался, а теперь ещё человек Фаруха вставал на другом конце цепочки, организовывая прием товара и передачу денег.
Московские паханы сначала возмутились, но хитрый Корней быстро напомнил им про то, как два месяца назад несколько отморозков из подмосковного Лыткарино как-то выследили курьеров с деньгами и расстреляли их машину. Тогда деньги уцелели случаем, то ли погубила фраеров самонадеянность, то ли опыта им не хватило, то ли фарт свой курьеры в этот день поимели, но только отделались они в тот раз испугом, вырвавшись невредимыми на машине, превращенной буквально в решето.
Лыткаринских быстро вычислили и уничтожили, чтобы другим не повадно было, но все же пример был подан. А как известно, дурной пример всегда заразителен. Вот все это и напомнил коварный Корней, когда обсуждалось предложение Фаруха ввести в дело его человека, Каракурта.
Корней сказал, что не будет ничего плохого, если на конце цепочки будет человек Фаруха. В конце концов он не замкнет цепочку, распространение товара по Москве и перевалка его дальше через него не пойдут, так что ничего сверхсекретного он не узнает, а вот в случае каких накладок с деньгами, или с товаром, всегда можно будет им прикрыться. С Корнеем согласились.
Каракурт привел с собой двух курьеров, которых Корней утвердил не глядя. И с тех пор он ни разу не пожалел о принятом в сомнениях решении. Более двух лет у него не было головных болей с приемом и передачей товара. Каракурт легко устранил массу постоянных накладок, возникавших раньше. Он разработал собственную систему связи, сигнализации, контроля. И до этого дня она сбоев не давала. Но только до этого дня.
Единственное, что беспокоило Корнея всерьез, так это то, что Каракурт действительно почти два месяца твердил о том, что нужно поменять место передачи денег и приема товара. Но Корнею как-то не нравились предложенные Каракуртом другие варианты, к тому же он, как большинство воров, верил в фарт, в то, что от добра добра не ищут. И все тянул и тянул с переносом места. И вот дотянул.
Корней, вопреки обыкновению устроившийся рядом с водителем, а не сзади, протянул руку за спину и пощелкал пальцами. Один из сидевших на заднем сиденье бугаев мгновенно выхватил из кармана на спинке сиденья большую бутылку виски, зубами вытащил из неё пробку, полез в другой карман за фужером, но обернувшийся Корней остановил его жестом, взял бутылку и глянув на этикетку, покрутил бутылку в руке, как это делают алкаши в подворотне, закручивая «штопором» водку, чтобы легче пилось из горла, запрокинул горлышко в рот, высоко откинув голову, и надолго припал к бутылке.
Сидевшие сзади телохранители восхищенно переглянулись, наблюдая за тем, как Корней вливал в горло темную жидкость. Он действительно вливал её, а не глотал, у него даже кадык не дернулся.
Влив в себя основательную порцию спиртного, Корней оторвался от горлышка, вытер губы рукавом дорогого пальто, брезгливо поморщился и вернул бутылку за спину, недовольно проворчав:
— Сивуха и есть сивуха. У нас в Марьиной Роще тетя Маня такую же вонючую гнала.
Про легендарную в свое время Марьину Рощу Корней загнул для воровского шика, для форса, это он дыма подпустил. Никогда не жил Корней в Марьиной Роще. Он даже коренным Москвичом не был. Родился и вырос в фабричном городке под Москвой, в кирпичных казармах, построенных ещё самим Саввой Морозовым, который настроил вокруг Москвы своих прядильных комбинатов. Но признавать это свое происхождение из подмосковной ткацкой тиши Корней почему-то не любил, всегда обижался, когда ему напоминали эти факты его биографии.
— Подъезжаем к 'Лесной сказке', — глянув на спидометр сообщил водитель.
— Где машина Каракурта? — резко спросил Корней.
— Она прошла впереди, — не поворачивая головы, зная, что Корней терпеть не может, когда водитель не следит за дорогой, отозвался шофер. Мы идем с интервалом в километр…
