поехала.
В свете мощных фар Мишиного автомобиля Анетта видела, как промелькнул сначала ряд знакомых улиц, потом ряд незнакомых, затем проехали по какому-то очень широкому шоссе, и наконец слева и справа зазеленели живые изгороди, растущие в ряд деревья и травяные бордюры, усыпанные первоцветом и покрашенные белым мелом. Дорога пошла в гору.
— Закутайся в плед, — предложил Миша.
Расположившись на переднем сидении, Анетта свернулась калачиком и обмотала плед вокруг колен. В дымном таинственном свете, струящемся от щитка, она видела Мишин профиль. Он еще ни разу не посмотрел на нее. Она пыталась, но никак не могла сообразить, каким профилем он сейчас к ней повернут — голубым или коричневым? В полумраке трудно было разглядеть. Выехав на открытое пространство, автомобиль сразу же помчался с бешеной скоростью. Прошло какое-то время. Перелески и деревеньки на секунду выступали из серой мглы и тут же в ней исчезали. В машине было абсолютно тихо. Анетта чуть передвинулась и коленом коснулась Мишиного бока. Она молчала, но когда стрелка спидометра достигла отметки «70», почувствовала себя словно в раю. Еще никогда в жизни она не была так счастлива.
Теперь дорога пошла вниз. Сначала гравий трещал под колесами, потом они запрыгали по камням. Неожиданно Миша со всей силой притормозил, и автомобиль, дернувшись, остановился. Миша выключил мотор, который затих так внезапно, что Анетта в первую секунду даже растерялась — это тишина или что-то иное? Плотное облако мглы окружало их. Миша вышел из машины. Анетта расправила ноги. Она чувствовала, что все тело у нее занемело. Отворила дверцу, и холодный ветер дунул прямо в лицо. Ей хотелось, чтобы это путешествие длилось бесконечно. Она ступила на влажные камни, поскользнулась и чуть не упала. Миша прошел на несколько шагов вперед и остановился. Анетта слышала какой-то странный ревущий звук. Очень близкий. Оглушительный. Она сделала шаг вперед и поняла, что это звучит. Миша подвел машину почти к самому берегу моря. Теперь он стоял у кромки воды и волны разбивались у его ног.
Девушка была в полнейшем изумлении. Давя подошвами ракушки и скользя по привядшим водорослям, она спустилась к тому месту, где он стоял. Крупные плоские камни, из которых была сложена поверхность пляжа, похрустывали под каблучками. Анетта вдруг почувствовала себя в опасности. Мгла кольцом окружала их. Анетта оглянулась. Она надеялась увидеть автомобиль, но заметила лишь краешек радиатора. Остальное тонуло в тумане. Она посмотрела на море. Но и здесь туман мешал видеть далеко: волны появлялись из серой стены в тот миг, когда уже начинали изгибаться и опадать. Они с силой разбивались о камни, затем белопенное полотнище с шипением наползало на берег и отступало, таща за собой все, что удалось захватить. Бесконечный ритмический шум заворожил Анетту и приковал к месту. Ладонь, которую она прижимала к груди, стала одним целым с ее тревожно бьющимся сердцем. Потом она повернулась и взглянула на Мишу.
Изумление, охватившее ее, она прочла и на его лице. Он смотрел на волны широко раскрытыми глазами, словно на появившихся неведомо откуда странных животных. Ужас и зачарованность — вот что читалось в его глазах. И увидев его таким, Анетта еще больше испугалась. Он бурно дышал, и губы его непрестанно шевелились, словно он произносил какие-то слова, тут же тонущие в реве волн. Туфли его промокли, но он наверняка не замечал этого. Вдруг наклонился, зачерпнул пенящуюся у его ног воду и поднес к губам.
— Миша! — прокричала Анетта, едва расслышав свой голос. Но он не оглянулся. Может, не услышал, а может, и забыл, что она находится рядом. Анетта вдруг почувствовала — на этом пляже кроме нее никого нет. Утренний свет с каждой минутой становился все ярче, и туман рассеивался. Теперь уже Анетта могла различить даль, откуда катились эти мощные серые валы, изгибаясь в серебристом тумане и первых лучах солнца. Все вокруг нее начинало сверкать и лучиться под не видимым еще солнцем. Она повернулась и почувствовала, как камешки задвигались и захрустели у нее под каблуками. Ноги промокли до щиколоток. В едином мучительном всплеске памяти события минувшей ночи вернулись к ней. Она увидала рыб, беспомощно подпрыгивающих на ковре, на диванных подушках. Ей хотелось рыдать, кричать, но больше всего — чтобы Миша обратил на нее внимание.
— Миша! — вновь закричала Анетта и схватила его за руку. Он вздрогнул и отошел от нее еще дальше, не оборачиваясь, все еще шевеля губами.
С искаженным от боли лицом Анетта секунду смотрела на него. И вдруг, подобрав длинный подол, с громким криком побежала в воду. Она сделала всего три неловких шага по отступающему пенному полотнищу — и новая волна ударила ей в колени. Но Анетта устояла и шагнула еще глубже. И вдруг провалилась по пояс в бурлящую ледяную воду. Закричала пронзительно… а следующая волна уже вздыбилась над ней. Ноги скользнули в бездну. И тут кто-то яростно дернул ее за руку и поволок к берегу. Это был Миша. Анетта вырывалась, едва не утащив и его на глубину. Но Миша все же выволок ее на берег и, протянув по гальке, разжал руку. Анетта упала коленями на камни.
— Ты, маленькая идиотка! — прокричал Миша, с силой встряхнув ее.
Анетта сидела на камнях. Она сейчас мало что чувствовала и понимала. Вот только болели расцарапанные в кровь ноги. И ей страстно хотелось остаться одной. «Уходи», — пробормотала она, глянув на Мишу.
Тот наклонился к ней. Лицо его было яростно. Он поставил ее на ноги и потащил к машине. «Садись на заднее сидение, — приказал он, — и сними одежду. Завернись в куртку и в плед!»
Дрожа от холода, Анетта выскользнула из обрывков своего зеленого одеяния и на секунду осталась нагая, одной длинной ногой упираясь о камни, а другую поставив в тепло автомобиля. На заднем сидении была брошена вельветовая куртка. Анетта нырнула в нее, поверх закуталась пледом и в изнеможении откинулась на спинку сидения. Потом она посмотрела на Мишу. Сняв рубаху, он выжимал из нее воду. Грудь и спина у него были покрыты густыми черными волосами, теперь плотно облепившими тело. Намокшие волосы прилипли к щекам, и капли воды катились по ним, как слезы. Увидев это, Анетта начала всхлипывать.
Мощным рывком машина сдвинулась с места. Закрыв глаза, Анетта чувствовала, как мокрые шины, буксуя, расшвыривают гальку. Туман из серого успел превратиться в серебристый и теперь становился золотым. Сквозь эти скопления золота они выбрались на шоссе, и начался длинный путь домой. Рев мотора достигал высшей точки. Слезы из глаз Анетты струились непрестанно. Никогда еще ей не было так плохо. К тому времени, когда она сумела кое-как справиться с собой и сидела, глядя на Мишин влажный затылок, с которого все еще стекали капельки морской воды, — к тому времени они уже проезжали окраины Лондона. Миша упорно молчал, и только когда показалась Темза, сказал: «Оденься-ка лучше в свою одежду».
Его слова достигали ее ушей словно сквозь вату, и все же она послушно налепила на себя обрывки платья, снова завернулась в куртку. Завершив все эти действия, она с удивлением поняла, что автомобиль уже стоит перед домом в Кампден Хилл-сквер. Мотор заглох, стало ужасно тихо. Миша вышел и отворил перед ней дверцу.
— Я не могу туда идти, — отчетливо сказала Анетта.
— Иди, — односложно произнес Миша. И снова ее охватило чувство, что он смотрит не на нее, а мимо или сквозь нее. Она кое-как выкарабкалась на тротуар. Миша подошел к двери и позвонил. Потом сел в машину и уехал, оставив Анетту одну перед домом.
Кутаясь в Мишину куртку, она стояла в глубокой растерянности. Потом поднялась по ступенькам и толкнула незапертую дверь. Девушка начала подниматься к себе, и когда проходила мимо комнаты Хантера, тот вышел и наблюдал за ней, не произнеся ни слова. Добравшись до площадки, расположенной под ее комнатой, она, словно в тумане, увидела Розу, стоящую на самом верху. Анетта обратила внимание, что дверь в ее комнату отворена. «Только бы не упасть», — пронеслось в голове у девушки. Она вдруг поняла, что у нее страшно болит голова. И устало привалилась к перилам. Роза стояла перед дверью ее комнаты, как некий грозный архангел.
— Где ты была, Анетта? — спросила она.
Анетта не знала, что сказать. Она так устала, смертельно… Ей удалось взобраться еще на одну ступеньку. И тут Роза заметила Мишину куртку.
— Анетта… — начала Роза и замолчала. На нижней площадке Хантер что-то говорил, но что именно, нельзя было разобрать.
Роза вдруг бросилась в Анеттину комнату и стала один задругам выдвигать ящики комода. Набрав
