Алеф
Дорогая и любимая наша Алеф!
Мы все с великим облегчением прочли твои письма, поскольку, конечно, ужасно волновались, не зная, куда ты пропала. Безусловно, мы были удивлены! Но удивление испарилось, а любовь, как ты говоришь, вечна. Пожалуйста, присылай письма, пиши почаще, передавай нам твои адреса и не сомневайся, что мы постоянно думаем о тебе и желаем вам с Лукасом всяческого счастья и радости. Пожалуйста, не расстраивайся и даже не думай, что мы могли рассердиться на тебя! Мы очень скучаем и будем терпеливо ждать возможности нашей встречи, надеясь, что она не за горами. Я желаю тебе только счастья и здоровья, пожалуйста, навести нас, когда сможешь. Посылаю эту краткую весточку просто в знак того, что я получила твое второе драгоценное письмо. Моя любимая Алеф, любимая моя доченька, все мы по-прежнему относимся к тебе с огромной любовью.
Луи
— Ну как? — спросила Луиза Клемента.
Они сидели рядом на диване в Птичнике. Клемент только что прочел письмо Алеф и ответ Луизы. Он приехал в Клифтон на следующий день после их театрального приключения. Теперь они оба поняли, что принятое ими вчера решение было предрешено давно, вероятно, много лет назад.
— Не знаю, что и сказать… — ответил Клемент.
— И я тоже, тоже не знаю, что сказать… я даже не знаю, что и думать.
— Как говорится, чужая душа — потемки…
— Да. Беспросветные потемки…
— Мы потеряли их обоих.
— Осталось ощущение огромной пустоты. Она поселилась в нас. Разве ты не чувствуешь? Мне настолько не верится в случившееся, что приходится вновь и вновь, каждое утро, заново все осознавать и пытаться усвоить эту новую реальность.
— Оба они потеряны… Это ужасный удар. Такое ощущение, что теперь все исходящее от них обязательно будет восприниматься как обман.
— Такой же обман, как мое письмо… и как ее тоже. И все-таки любовь осталась, любовь продолжает существовать… только она подобна тяжело раненному существу, которое сморщилось от боли и спряталось в тайном убежище.
— Надеюсь, что эта любовь залижет свои раны, хотя никогда уже не будет такой, как прежде, и никогда больше ее выражение не достигнет подлинной силы. А может, все это чепуха? Просто сейчас мы слишком потрясены. А через год-другой, возможно, отлично проведем наш отпуск у них в Калифорнии!
— Надеюсь, что так. Нет, на самом деле не надеюсь, то есть я не могу даже представить этого, это невозможно. Разве мы сумеем найти с ними общий язык, разве искренними будут выражения нашей привязанности и взаимной любви?
— С Алеф — вполне вероятно. Лукас же достаточно тактичен, и, наверное, он предпочтет углубиться в работу, проводя время на бесконечных семинарах и заседаниях, а Алеф будет показывать нам красоты Америки, раскатывая с нами в шикарном кабриолете…
— По крайней мере, я надеюсь, что она будет учиться в университете. Но, допустим, Лукас бросит ее, вернется ли Алеф сюда, захочет ли жить с нами? Или останется в Америке и найдет там нового американского мужа?
— Тогда она не захочет вернуться сюда. Останется в Америке и найдет американского мужа. Однако он не бросит ее. И ты знаешь, я могу представить, что они будут счастливы вместе… и что Лукас — впервые за всю свою жизнь — станет по-настоящему счастливым.
— Клемент, наша вчерашняя договоренность еще осталась в силе?
— Конечно, любимая, у меня такое чувство, будто мы договорились обо всем сто лет назад, ведь это решение потрясающе очевидно и правильно, только мы почему-то по-идиотски откладывали его принятие. И за это нам придется простить друг друга.
— Но теперь мы должны сообщить эту новость. Сефтон, я уверена, обрадуется, а вот Мой… Ты же знаешь, как она к тебе относится…
— В этом вопросе нам нужно сохранять твердость и чуткость. Ее привязанность строилась на детских чувствах, она играла в любовь. Но теперь Мой выросла, и, вероятно, ее теперь смущает, что мы вообще заметили ее чувства.
— Нам надо просто вести себя так, словно мы понимаем, что она уже переросла их. У нее все наладится, она очень быстро избавляется от своих ребяческих причуд. Ты заметил, как она вытянулась за последнее время? Она становится просто красавицей!
— Да, она переживет. А где Сефтон, все корпит над книгами, как обычно?
— Она слишком много занимается. Погоди-ка, слышишь, по-моему, как раз пришла Сефтон и еще кто- то с ней. Пожалуй, я узнаю голос Харви! Сефтон, Харви, привет, поднимайтесь, мы с Клементом ждем вас!
В Птичник вошла сияющая и красиво одетая молодая пара. Сефтон принарядилась в темно-зеленое платье из прекрасного тонкого вельвета, затянутое на талии красным пояском. Она зачесала назад уже успевшую немного отрасти густую шапку рыжевато-каштановых волос, ее зеленовато-ореховые глаза сияли, улыбка заметно смягчила жесткую линию рта, а бледные щеки залил яркий румянец. Харви, высокий, стройный и статный, подобный беспутному нетитулованному принцу, облачился в свой лучший, хотя и подержанный, костюм из темно-коричневого твида, рубашку в синюю полоску и красно-зеленый галстук, его шелковистые вьющиеся белокурые волосы красиво спускались на плечи, челка была аккуратно подстрижена, а большие прищуренные карие глаза излучали кроткую радость. Встретившие их Клемент и Луиза также выглядели празднично, Луиза — в голубом бархатном платье с кружевным воротником и синем кардигане, а Клемент — в золотисто-песочном костюме, бордовой рубашке и розовом галстуке-бабочке. Улыбающаяся Луиза, стараясь сдержать невольно подступающие к глазам слезы, выглядела очень взволнованной. Ее жесткие, зачесанные назад волосы обрамляли голову как корона. Один Клемент сохранял торжественную серьезность. Гордо задрав свой длинный нос, он важно выпятил губы и изящным жестом пригладил густые темные волосы. Обе пары смотрелись на редкость впечатляюще и красиво. Последовало мгновение тишины. Луиза посмотрела на Клемента. Харви посмотрел на Сефтон.
— Мои дорогие, — начала Луиза, — я так рада, что вы пришли. Как же нарядно и симпатично вы оба выглядите! Мы должны кое-что сообщить вам.
— Мы тоже должны кое-что сообщить вам! — перебила Сефтон.
— Кто же будет первым? — спросила Луиза.
— Мы, — твердо заявил Клемент, — Послушайте, дорогие дети. Я собираюсь жениться на Луизе.
Он обнял невесту за талию.
Сефтон и Харви ахнули, рассмеялись, а потом восторженно завопили.
Сефтон сказала:
— Ах, как же все замечательно и чудесно складывается! Послушайте, послушайте же, я собираюсь замуж за Харви, а Харви собирается жениться на мне!
Через мгновение они заговорили все разом, но речи их быстро сменились счастливым безудержным смехом, и они, бурно жестикулируя, бросились обнимать и целовать друг друга. Клемент сел за фортепьяно и заиграл Свадебный марш Мендельсона. Потом Сефтон воскликнула:
— А где же Мой?
— Да, действительно, остановись, Клемент, мы должны сообщить Мой. Я позову ее. Нет, Сефтон, сходи за ней ты. Она занимается, как обычно, своими картинами и, должно быть, думает, что мы тут сошли с ума!
— Разумеется, Луи.
Клемент и Луиза переглянулись, а Сефтон убежала наверх. Вскоре она вернулась с сестрой и произнесла:
— Я пока ничего не говорила ей.
