твердо, желая, чтобы ее четко поняли:
— Я должна вернуться. Джерард в очень подавленном состоянии из-за того, что его друг погиб в результате несчастного случая.
— Дженкин Райдерхуд.
— Да. Не знала, что тебе известно… — удивилась Роуз.
— Фрэнсис Рекитт сказал мне, это сын Тони. Кто-то в Лондоне недавно упомянул о нем в разговоре, и он запомнил имя. Я видел его с тобой однажды, много лет назад.
— Ну да, ты встречался с Дженкином, совсем забыла.
— Странная история… этот Краймонд… коммунист или что-то в этом роде…
— Да.
— Прости. Я ничего не сказал тебе. Думал, достаточно того, что на нас свалилось.
— Очень даже. Тем не менее… я чувствую, что должна вернуться домой… уверена, ты понимаешь.
— Я думаю, твой дом здесь, но не спорю! Не так много их теперь осталось…
— Кого ты имеешь в виду?..
— Джерарда и его друзей. Он сейчас живет со своей сестрой, да?
— Да.
— Что ж, возвращайся поскорей. Ты нам очень нужна. Все изменится теперь… и… Роуз… голос крови не заглушишь.
— С тех пор как ты уехала, много чего случилось, — сказал Джерард.
Роуз позвонила ему по возвращении, и он тут же приехал к ней.
— Так ты живешь в доме Дженкина?
— Да. Он все завещал мне. Наверное, я там и останусь.
— Значит, Патрисия с Гидеоном все-таки выжили тебя!
— Да. Но я и сам хотел убраться оттуда. Устал от груза собственности. Пора радикально переменить свою жизнь.
— Хочешь сказать, что станешь как Дженкин?
— Не говори ерунду.
— Да, действительно. Прости. Что-то я плохо сейчас соображаю.
Время было позднее. Роуз заявила, что уже поужинала, хотя съела только сэндвич. Джерард тоже сказал, что поел. Они пили кофе. От виски он отказался. Оба испытывали почти раздражающую неловкость перед разговором, которого Роуз так ждал, словно отвыкли друг от друга. Он злится на нее, думала Роуз, за то, что ее так долго не было. Хорошо бы только это.
Джерард был не похож сам на себя. Вьющиеся волосы, тусклые и растрепанные, торчали во все стороны, как шерсть больного или испуганного животного. Скульптурное лицо, чьи четкие плоскости обычно сочетались так гармонично, казалось дробным, угловатым, даже перекошенным. Рот скривлен, словно от боли или досады. Взгляд, обычно спокойный, тревожен и уклончив, и он постоянно мягко отворачивался от нее. Иногда он становился неподвижен и рассеян, хмуря лоб, словно прислушиваясь к чему-то. Он нездоров, думала Роуз с жалостью, он не в себе, но, видно, сейчас она могла только раздражать его.
— Ты знаешь, что Дункан оставил службу?
— Не знала.
— Ну да, уже после твоего отъезда, тебя долго не было. Он постоянно собирался уйти и вот наконец ушел. Они сейчас во Франции, подыскивают себе дом.
— А где во Франции?
— Этого не знаю.
— Я звонила им, хотела повидать Джин. Так значит, уехали. И как они?
— Очень веселые, ни черта их не волнует.
— Как Гулл и Лили? Надеюсь, у них-то все в порядке.
— Не совсем, — ответил Джерард с оттенком удовлетворения. — Ты знаешь, что Гулливер удрал в Ньюкасл? Да, конечно, знаешь. И у Лили нет никаких известий о нем.
— Полагаю, она думает, что он связался с какой-нибудь девчонкой! На мой взгляд, ей следовало бы поехать к нему. Так ты виделся с Лили?
— Нет, конечно!
— Наверное, он хочет исчезнуть до поры, пока не сможет вернуться с триумфом.
— В таком случае мы о нем больше никогда не услышим.
— Но Тамар-то ты видел?
— Думаешь, я только и делал, что встречался со всеми! Тамар я действительно видел, в буквальном смысле, то есть не говорил с ней. Боже мой, ты ее не узнаешь, она просто цветет.
— Что значит «цветет»?
— Ну, бодра, в отличной форме.
— Правда? Как замечательно!
— Не знаю, насколько замечательно, — сказал Джерард, — в этом есть что-то неестественное. Думаю, у нее неладно с психикой, или напичкана лекарствами, или еще что.
— Никогда не могла понять, что с ней… наверное, это все просто из-за Вайолет.
— Представляешь, мне кажется, она вовсе не переживает… из-за того… что случилось с Дженкином…
Роуз торопливо ответила, чтобы успокоить его:
— Уверена, что переживает. Просто она странная девочка, скрытная.
— Она виделась с тем священником, вашим пастором.
— Отцом Макалистером?
— Была крещена и прошла конфирмацию.
— Боже мой! Ну, если это пошло ей на пользу…
— Ей забили мозги утешительной ложью. Гидеон тоже заботится о ней.
— Гидеон?
— Похоже на то. Я за последнее время дважды заставал ее в моем… его… доме. Конечно, я попытался увидеться с ней, но она не пожелала.
Он, подумала Роуз, в ярости от того, что Гидеон преуспел там, где ему не удалось. Надо переменить тему.
— Как, получается у тебя работать в доме Дженкина? Пишешь что-нибудь?
— Нет. Я не собираюсь писать… ничего. Так решил.
— Джерард!
— Мне нечего сказать. Писать всякую поверхностную ерунду, лишь бы писать?
— Но ты…
— Книгу Краймонда публикует «Оксфорд юниверсити пресс». Человек, который работает там, может дать мне почитать корректуру.
Как только прозвучало имя Краймонда, показалось, что предыдущий разговор был просто прелюдией к главному. Джерард, который до этого прятал взгляд, теперь глядел прямо на Роуз, весь раскраснелся, рот приоткрыт, на лице написано удивление.
— Ты виделся с Краймондом?
— Нет, конечно.
Пока Роуз пыталась придумать, что сказать подходящее, Джерард встал:
— Мне нужно идти. Я продал машину, вот что еще случилось. Придется ловить такси. Впрочем, могу дойти и пешком. Спасибо за кофе.
— Хочешь виски, бренди?
Роуз тоже встала.
— Нет, Роуз, спасибо, извини, что был такой… такой… отвратительный.
Роуз хотела было обнять его, но он ушел, махнув рукой на прощанье и даже не поцеловав. В комнате остался след этого слова: «отвратительный», Роуз чувствовала на губах его привкус. Он болен, думала она,
