ведь знаю, что вы не падки на лесть – и этим вы так отличаетесь от всех других женщин!
– Прошу вас, не надо так говорить, – перебила его Люси.
– Ну, во всяком случае, мой опыт позволяет мне это утверждать.
– Но ведь вы же говорили мне, что встречали таких… очень плохих женщин.
– Да, встречал. Ну а теперь на мое несчастье я встретил хорошую.
– На ваше несчастье, лорд Маунтфокон?
– Да, и даже больше того.
Его светлость многозначительно умолк.
«Какие все-таки мужчины странные! – подумала Люси. – Его, как видно, грызет какое-то тайное горе».
Том Бейквел, у которого была привычка под разными предлогами вваливаться к ней в комнату во время посещений знатного гостя, предотвратил признание, если его светлость вообще собирался делать ей признание.
Когда они снова остались вдвоем, Люси с улыбкой сказала:
– Знаете, ведь мне всегда бывает стыдно просить вас начать читать.
Лорд Маунтфокон изумленно на нее посмотрел.
– Читать?.. Ах да! Да, конечно! – он вспомнил о своих вечерних обязанностях. – Разумеется, я рад буду этим заняться. Дайте только вспомнить. На чем мы остановились?
– На жизни императора Юлиана[151]. Но, право же, мне очень стыдно просить вас читать мне вслух, милорд. Я ведь ничего этого не знаю; мне открывается целый мир… когда я слышу об императорах, и об армиях, и о событиях, происходивших на земле, по которой мы ходим. Я вся этим полна. Только, верно, вам это уже наскучило, и я уже подумывала о том, что не стану вас больше мучить.
– То, что приятно вам, приятно и мне, миссис Феверел. Поверьте, я готов читать, пока не охрипну, единственно ради того, чтобы слышать, что вы скажете о прочитанном.
– Вы надо мной смеетесь?
– Разве это на меня похоже?
У лорда Маунтфокона были красивые большие глаза, и ему достаточно было слегка опустить веки, чтобы в них появилось задумчивое выражение.
– Нет, это на вас совсем не похоже, – сказала Люси. – Я должна благодарить вас за ваше долготерпение.
Ее знатный гость принялся громко разуверять ее.
Теперь Люси надлежало усадить его за книгу – ради него, ради себя самой и ради кое-кого третьего; и этот третий являлся, может быть, во всем этом главным лицом. Чтением этим лорд Маунтфокон как бы оправдывал свое присутствие у нее в доме; и хотя у нее не было никаких сомнений и подозрений, ей все же становилось легче на душе, когда она вовлекала его в это почтенное занятие. И на этот раз она поднялась, взяла книгу, раскрыв, положила ее на стол прямо перед ним и принялась спокойно ждать, пока он надумает приступить к чтению, чтобы тогда сразу же позвонить и велеть принести свечи.
В этот вечер лорду Маунтфокону было трудно войти в свою роль, его охватила жалость к этому невинному беззащитному созданию, над которым сгустились такие тучи, что слова или намеки, которые готовы были вырваться, замерли у него на устах. Он сидел неподвижно, погруженный в молчание.
– А знаете, что мне в нем не нравится, – раздумывая, сказала Люси, – то, что он изменил своей вере. Он был бы настоящим героем, если бы не это. Я могла бы его полюбить.
– Кого это вы могли бы полюбить, миссис Феверел? – спросил лорд Маунтфокон.
– Императора Юлиана.
– Ах, вот оно что! Императора Юлиана! Ну так он был отступник; только ведь от веры своей он отступил из искренних убеждений. Он сделал это даже не ради женщины.
– Не ради женщины! – вскричала Люси. – А какой мужчина решился бы на такое ради женщины?
– Я бы решился.
– Вы, лорд Маунтфокон?
– Да. Я бы завтра же перешел в католичество.
– Вы делаете меня очень несчастной этими вашими словами, милорд.
– Раз так, то я от них отрекаюсь.
Люси слегка вздрогнула. Она взялась за звонок – велеть, чтобы принесли свечи.
– Так вы, значит, отвергаете новообращенного, миссис Феверел? – спросил ее знатный гость.
– Да! Отвергаю! Я не хочу иметь дело с человеком, который поступает против совести.
– А если он поступает по велению сердца и отдает себя целиком, то чего же еще вы от него хотите?
Люси позвонила. Ей было неприятно сидеть впотьмах с человеком, который оказался столь циничным. Никогда еще лорд Маунтфокон не разговаривал с ней в таком духе. К тому же сама его манера говорить сейчас была приятнее. В его голосе теперь уже больше не слышно было легкой аристократической гнусавости, остановок в поисках нужного слова и той величественной небрежности, с какой он преодолевал возникавшие вдруг затруднения.
Едва успела она позвонить, как дверь распахнулась и появился Том Бейквел. В ту же минуту кто-то два раза постучал во входную дверь. Люси было уже не до свечей.
– Неужели это принесли письмо, Том?.. Так поздно? – сказала она, побледнев. – Беги скорей и узнай.
– Нет, это не почтальон, – заметил Том и побежал открыть дверь.
– А вы так ждете письма, миссис Феверел? – спросил лорд Маунтфокон.
– Нет, что вы!.. Да, да очень жду! – отозвалась Люси. Ее чуткий слух уловил звуки столь знакомого ей голоса.
– Это она, моя дорогая приехала! – закричала она, вскакивая с кресла.
В комнату вслед за Томом ввалилась копна черного шелка.
– Миссис Берри! – вскричала Люси, кидаясь к вошедшей и осыпая ее поцелуями.
– Да это я, моя милая! – ответствовала миссис Берри, едва переводя дух, вся порозовевшая от дороги. – В самом деле это я, коли лучше никого не нашлось, не по нутру мне сидеть сложа руки и дать дьяволу творить свое черное дело!.. Просыпала же я соль на мое свадебное платье, а это худая примета. Да, слава тебе боже! Ах, вон он, – она заметила в полутьме фигуру мужчины и, колыхая свое грузное тело, двинулась прямо к нему. – Вот негодник! – пригрозила она сидевшему своим толстым пальцем. – Я как стрела сюда принеслась, и все для того, чтобы заставить тебя исполнить свой долг, шалопут ты этакий! Дите ты мое дорогое, – вдруг ни с того, ни с сего смягчилась она, как с ней это всегда бывало, – ну, как я могу тебя увидать и не расцеловать по-матерински.
И, прежде чем лорд Маунтфокон успел что-то возразить ей, она обхватила его шею и припала к его роскошным усам.
– Да что же это такое! – Испустив сдавленный крик, она отпрянула назад. – Это что за волосы?
Как раз в эту минуту Том Бейквел принес свечи и она могла увидеть, кого сжимает в своих объятиях.
– Боже ты мой! – в ужасе завопила миссис Берри. – Выходит, я незнакомого мужчину поцеловала.
Люси, едва сдерживая смех и в то же время очень волнуясь, попросила своего знатного гостя извинить эту прискорбную ошибку.
– Помилуйте! Я весьма польщен, – изрек его светлость, поправляя свои помятые усы. – Может быть, вы будете так добры и представите нас друг другу?
– Это милая старая няня моего мужа миссис Берри, – отрекомендовала ее Люси, взяв ее за руку, чтобы немного приободрить. – Лорд Маунтфокон, миссис Берри.
Миссис Берри рассыпалась в извинениях, без конца приседая и вытирая вспотевший лоб.
Люси усадила ее в кресло; лорд Маунтфокон принялся расспрашивать ее о том, как она ехала до острова; полученные сведения смутили его обилием подробностей, из которых явствовало, что у его новой знакомой не только чувствительное сердце, но и слабый желудок. За этим обстоятельным рассказом миссис Берри понемногу успокоилась.
