– Это не комплимент. Это констатация факта… – Часовщик подлил себе воды, с удовольствием выпил. – Мы можем говорить откровенно?
– Наверно.
– Наверно или можем?
– Наверно, можем.
– Понял. Что хотел от вас Грязнов?
Сергей, не переставая есть, пожал плечами:
– По-моему, ничего.
– Не верю, – возразил хозяин. – Такие люди никогда просто так ни с кем не встречаются. Я ведь знаю, о чем шел разговор.
– Если знаете, зачем спрашиваете?
– Хочу услышать от вас. Я ведь вам доверяю. Почти все доверяю. Он хотел перекупить вас?
– Зачем? – хмыкнул Кузьма.
– Он пригребает к рукам все, что более-менее ему кажется забавным.
– Меня, по крайней мере, он не пригреб.
– Будем надеяться. – Часовщик пощелкал пальцами, подзывая официанта, сказал ему: – Любезный, супчик слегка переперченный. В следующий раз прошу учитывать мои вкусы.
– Извините. Непременно, – откланялся тот.
Хозяин подумал о чем-то, прислонив палец к губам, как-то совсем по-детски посмотрел на Кузьму.
– Знаете, мне все время страшно жить.
– Почему? – удивился тот.
– Боюсь. Мне все время кажется, что меня убьют… разве можно так жить?
– Думаю, нельзя.
– А вы боитесь?
– Может, и боюсь, но я об этом не думаю.
– Счастливый человек. А я думаю. И днем думаю, и ночью.
– Зачем же вам такая жизнь?
– Не знаю. Наверно, по-другому уже не могу. Попал в колею. В азартную колею. А потом… потом, знаете, мне не дадут из нее выскочить. Или задушат, или посадят, или убьют. Может даже, вы убьете… – Он приблизил лицо почти вплотную к лицу Сергея, переспросил: – Вы убьете меня?
– За что? – не сразу спросил тот.
– Убьете. Ответ выдал вас. Непременно убьете. Но я все равно не выгоню вас и не… не подстрелю. Мне это не нужно. Потом, у меня ведь никого, кроме вас, нет. Сам не знаю, почему я к вам так привязался. Не знаю… – Часовщик помолчал какое-то время, вдруг лицо его стало злым и острым. – Но с «Мандарином» вы все равно работаете плохо. Мало денег они дают. Совсем мало! И если вы не будете приносить доход, я вас вышвырну. Знаете, что такое, когда вышвыривает Часовщик?! – Снова приблизил лицо, перешел на шепот: – У меня руки в крови. До самого локтя. И мне размазать вас по стенке не составляет никакого труда. Это я вам говорю. Я! И запомните это, Кузьма!
Зазвонил мобильный Кузьмы. Он бросил взгляд на Часовщика, сказал:
– Простите, – затем в трубку: – Слушаю.
Звонил Санек, голос был встревоженный.
– Кузьма, – кричал он, словно находился на другом конце земного шара. – Есть проблема! Я встречался с центральными, они говорят, что Гиря целиком подмял их под себя! Нам ничего там не светит!
– Поезжай к нему, разберись.
– Ездил. Он меня послал. Хорошо, что железку в лоб не всадил.
– Ты где сейчас?
– Дома! Спустился вниз, звоню из автомата!
– Через два часа на Таганке. У метро!
– Понял.
– Что-то серьезное? – с усмешкой спросил Часовщик.
– Нет, рабочий момент, – ответил Кузьма и налил себе воды.
Пока «мерс» был в починке, Кузьма ездил на одной из машин Часовщика – на изящной «ауди». Они подкатили на Таганскую площадь, издали увидели топчущегося возле входа в метро Санька.
Аркадий выскочил из машины, замахал ему рукой, тот заметил, заспешил навстречу.
Санек, уже поправившийся, впорхнул в автомобиль и, как только «ауди» тронулась, заговорил быстро, с ходу:
– Он сгреб меня за грудки и, как пса вонючего, вышвырнул. Я было на него, а он кулаком в лоб. Да кругом еще его бугаи ржут. Что оставалось делать?
– Сейчас разберемся. – От возмущения Кузьма гонял желваки на скулах. – Разберемся, и все будет как положено… – Повернулся к Аркадию, раздраженно сказал: – Побыстрее можешь, а то тащишься, как сонный?
– Не привык еще к машине.
– Значит, привыкай. А не то, к чертовой матери, выгоню.
В салоне от таких слов все сразу как-то притихли, и лишь Санек еле слышно протянул:
– О-о…
Это было то же самое кафе, где Сергей уже однажды встречался с Гирей. В этот раз вся братва осталась в машине. Кузьма покинул салон и двинулся ко входу.
Парни напряженно проследили за ним.
Гиря, как всегда, сидел в той же позе и в том окружении. При виде Кузьмы поднялся, заорал во всю глотку:
– А вот и мы приехали! Добро пожаловать, Кузьма!
Сергей подошел к столу, садиться не стал, в упор уставился на Гирю.
Тот улыбался.
– Фотографируешь, да?
– Мы ведь обо всем договорились, – сказал спокойно Сергей. – У нас ведь был базар, правда?
Гиря продолжал улыбаться:
– Базар – он ведь какой? Сегодня он есть, а завтра, глядишь, и нет базара. Переехал или вообще сгинул.
– Мы должны делиться!
– Ты что, гонишь мне предъяву? Так я тебя, крысеныша…
И тут случилось неожиданное. Сергей высоко подпрыгнул, с силой ударил Гирю в лицо ногой. Тот рухнул, как будто и не стоял вовсе.
Братва бросилась на Кузьму, он увернулся.
Его пытались ударить, он уворачивался, бил ногами, руками, головой и был совершенно неуязвим.
Когда дело было сделано и все лежали под столами, Сергей подошел к Гире, взял его за подбородок:
– Центральных вообще не трогаешь. Это теперь не твое! А сунешься, убью! Так и запомни!
Комплекс правительственных зданий находился недалеко от Красной площади, и найти именно тот подъезд, где работал Юрий Иванович, особого труда не составило.
«Ауди» въехала во двор административного здания по пропуску. Телохранителей попросили остаться в машине, самого же Сергея человек в форме провел внутрь здания.
С Юрием Ивановичем они разместились в небольшой комнатушке на пятом этаже, где, по всей видимости, тот работал.
– Излагайте, – с ходу предложил Юрий Иванович.
– Что?
– Все.
– Во-первых, я решил, что Маша должна жить у меня.
– Какая Маша? – не понял чиновник.
