— Что-то сильно нехорошее?
— Дома.
Соня лежала в постели и, не мигая, смотрела огромными черными глазами в потолок. Она молчала. Вид у нее был сильно расстроенный, едва ли не больной. Шелом сидел на краю кровати, внимательно и тревожно глядя на жену.
— Почему ты молчишь? — спрашивал он, касаясь ее бледной руки. — Что случилось, Шейндля?
Молодая жена продолжала молчать, не сводя глаз с темного потолка.
— Я твой муж, и ты должна со мной советоваться. Какие проблемы, любимая?
Соня отрицательно повела головой, на глазах выступили слезы.
— Проблемы есть, но ты их не решишь, Шеломчик.
— Почему? Они касаются тебя?
— Они касаются моих родственников — сестры и мачехи.
— С ними что-то случилось или они чего-то хотят?
Соня помолчала, тяжело вздохнула:
— Они хотят, чтобы мы помогли им.
Шелом на мгновение удивленно замер.
— Они хотят денег?!
— Да, они хотят денег, — тихо и виновато ответила Соня.
Муж помолчал какое-то время, что-то просчитывая, потом поинтересовался:
— И сколько они хотят?
По щекам Сони потекли слезы, она стерла их рукавом ночной сорочки, отрицательно покачала головой.
— Не надо. Я не хочу об этом.
— Почему? — набычился Шелом.
— Это поссорит нас. Деньги всегда ссорят. Даже близких людей.
— Я прошу сказать, сколько они хотят денег, — не отставал муж.
— Они хотят, чтобы ты на их имя положил ренту в несколько тысяч. На эти доходы они смогли бы более-менее сносно жить. — Соня приподнялась, нежно обвила слабой рукой шею мужа. — Ты ведь у меня богатый?
— Богатый не я, богатый мой отец, — ответил Шелом, аккуратно снимая руку с шеи.
Жена обиженно отстранилась.
— Значит, мы с тобой бедные?
— Нет, не бедные, мы богатые! Но рентой занимается мой отец.
Соня укоризненно посмотрела ему в глаза, тихо прошептала:
— Я знала, что этот разговор лучше не начинать. Извини… — Она повернулась на бочок, обхватила голову руками и стала едва слышно плакать.
Шелом тоже забрался на постель, стал виновато целовать расстроенную жену, бормотать:
— Прости, любимая! Я сделаю все, что ты скажешь! Прости.
— Оставь меня.
— Я дам им денег. Только прошу, не плачь. Скажи, сколько им дать?
— Не знаю. Дай сколько хочешь.
Муж сполз с постели, вынул из кармана пиджака бумажник, отсчитал несколько купюр.
— Этого хватит?
Соня повернулась к нему, оценила сумму, презрительно усмехнулась:
— Пошел вон.
— Мало?
— Вон, сказала! И больше не прикасайся ко мне!
— Но, любимая, я еще не так много зарабатываю, чтобы давать твоим родственникам тысячи! — Он снова полез в карман, достал пару крупных купюр. — Хорошо, передай им это. Это большие деньги. Очень большие! Но чтоб в ближайшие полгода они к нам не обращались. Чтоб не попрошайничали.
Соня крепко обняла его, прижалась, стала целовать:
— Самый любимый… самый добрый… самый единственный… спасибо тебе. — Вдруг она стала серьезной, строгой и сообщила: — У нас будет ребенок. — Увидела широко распахнутые глаза Исаака и подтвердила. — Да, Шеломчик. Ты скоро станешь папой.
В гостиной уже ставшего ей чужим дома Соня застала только Евдокию. Та как раз перебирала в сундуках разное тряпье. Увидев падчерицу, удивленно уставилась на нее:
— Что стряслось?
Соня решительно прошла в комнату и, рухнув на стул, в упор посмотрела на мачеху. Мачеха тоже не сводила с нее удивленного взгляда.
— Неужели выгнали?
— Почти, — ответила с издевкой падчерица. — С трудом отбрехалась!
— За что ж, интересно?
— За ваше попрошайничество.
— А что я у тебя просила?
— Денег. Фейга просила. У Школьников. Думаю, с вашего согласия!
Со второго этажа послышались тяжелые шаги — это спускалась Фейга.
— Шейндля, ты, что ли?
— Она, — ответила Евдокия. — Говорит, что мы что-то просили у ее идиота Шелома!
— Допустим, просили. Помощи… — Старшая сестра спустилась вниз, остановилась напротив гостьи. — И что? Принесла что-нибудь?
— Принесла, — ответила та, — предупреждение. Мой муж и мой тесть предупредили, чтоб в будущем вы обходили их дом пятой дорогой. Иначе у вас возникнут проблемы с полицией.
Соня встала, уверенно направилась к выходу.
— Это твоя благодарность родному дому? — крикнула ей вслед мачеха.
Девушка остановилась, вынула из кармана мелкую купюру, положила на столик возле двери.
— Этого вам пока хватит. Но меня забудьте на время. Я появлюсь, когда надо будет.
В разгар дня в огромном доме Школьников оставались лишь слуги и беременная Соня. Прилежная жена, она сидела в своей комнате за роялем, проигрывая какой-то этюд. Не услышала, как вошел барон Лощинский и остановился за ее спиной. Несколько секунд барон слушал музицирование, смотрел на изящные хрупкие плечи девушки, на легкие, быстро бегающие по клавишам пальцы. Соня почувствовала чье-то присутствие, оглянулась и от неожиданности вздрогнула.
— Что вы здесь делаете? Кто вас впустил?
Пан подошел к ней, взял в ладонь длинные пальчики, поднес к губам.
— Дома пусто, одна прислуга… А я как-никак родственник вашего мужа. — Поцеловал Соне ладонь и сообщил: — Я обдумал ваше предложение, детка. Я готов передать вам акции одного из моих магазинов. Но под соответствующий договор.
— Договор подпишет нотариус? — Соня насмешливо смотрела на него.
— Представьте. Я подарю вам магазин как жене своего племянника. Но вы на долгие годы останетесь моей любовницей.
Соня подумала, пожевала губами:
— И когда должна состояться сделка?
— Хоть завтра.
— Нет, — отрицательно покрутила она головой. — Через девять месяцев. Если это вас устраивает.
— Вы беременны?
Соня не ответила, она молча смотрела на Лощинского.
