— Покажите еще что-нибудь интересное.
Миновав несколько залов, они поднялись по широкой, устланной ковром лестнице и оказались в оружейной комнате. Стены ее были сплошь увешаны оружием — мечами, шпагами, щитами и шлемами. По углам маячили фигуры в полной рыцарской экипировке.
— Все это подлинное, все когда-то принадлежало графу и его воинам.
Сонька походила по комнате, потрогала оружие, доспехи.
— Никогда не думала, что буду касаться всего этого. Это так далеко и так близко.
— Да-да, — закивал бургомистр, — все живое, все дышит.
Двинулись дальше, и бургомистр, чтобы искупить свою бестактность, интимно поинтересовался:
— Думаю, женщине будет особенно интересно хотя бы взглянуть на сокровища, которые принадлежали графу.
— Моему предку, — уточнила Сонька.
— Простите, вашему предку. Но мы войдем туда только вдвоем.
— Почему?
— Так надо. Поменьше посторонних глаз.
Вернер оглянулся на свиту, жестом приказал оставаться и взял девушку под руку. Они завернули за угол и оказались в комнате, от пола до потолка заставленной книжными полками. Подошли к зарешеченной двери. Бургомистр, на всякий случай оглянувшись, протиснул руку между книгами, стоявшими на полке, на что-то нажал. В замке щелкнуло, и дверь медленно, с тяжелым скрежетом открылась.
— Прошу… — шепотом произнес Вернер, пропуская Соньку вперед.
Комната была небольшая, свет из окон падал на стены, на пол, на все, что здесь находилось. Сонька повела головой и ахнула: это была комната Аладдина, про которую говорила старушка в поезде. Вдоль стен тянулись стеклянные ящики с выставленными в них сокровищами: вазами, доспехами, украшениями. На стенах висели также золотые кольчуги, инкрустированное драгоценными камнями оружие, искусно расшитые ковры.
Девушка медленно, как во сне, приблизилась к ящикам, впилась глазами в покоившееся богатство. Его было так много, что выделить нечто особо ценное не представлялось возможным.
Бургомистр стоял за ее спиной, удовлетворенно дыша.
— Что скажете?
— Я такого никогда не видела.
— И никто не видел. Это принадлежит не только моему городу, но всей Германии. — Вернер тихонько засмеялся. — Но сюда, графиня, приходят только избранные. Вы из их числа. Точнее, вы — особо избранная! — И с намеком хохотнул: — Мир полон проходимцев, но нас Господь миловал.
Карета неслась по узким улочкам городка, бургомистр вопросительно поглядывал на тихую, печальную гостью.
— Вы под впечатлением?
— Под большим. Такое ощущение, будто я всю жизнь жила в замке. Это мой дом.
Немец довольно засмеялся:
— Это и есть ваш дом. Приезжайте чаще, приглашайте других родственников. Если они, конечно, есть.
— Нет, я единственная.
— Тем более приезжайте. Если же решите здесь обосноваться навсегда, город будет счастлив. Замок — ваш.
— Я подумаю. — Девушка подняла на бургомистра взгляд, твердо заявила: — И все-таки я хочу провести ночь в замке, чтобы понять, чем жил мой великий предок.
— Как прикажете, графиня. Когда пожелаете?
— В эту ночь.
— В эту ночь я даю прием в вашу честь! — возмущенно воскликнул бургомистр.
— Значит, после приема. Только не забудьте.
— Немцы никогда ни о чем не забывают. У нас главное — порядок!
Вечером городская ратуша сияла огнями: в зале приемов собрались лучшие люди городка. Их было достаточно много, не менее ста человек. Играл оркестр, прислуга разносила закуску и выпивку, шум от смеха и голосов витал над головами.
Сонька, сопровождаемая бургомистром и его тощей высокой женой Матильдой, не спеша, расхаживала по залу, принимала знаки уважения и почитания.
— Вы хорошо говорите по-немецки, графиня, — заметила Матильда.
— Это мой родной язык, — улыбнулась гостья.
— А Париж?
— В Париже я в гостях, а здесь — дома.
— Браво, — захлопала бургомистерша. — Вы замечательно сказали.
— Дамы и господа! — вышел на середину зала бургомистр. — Я прошу поднять тост в честь нашей гостьи, графини Анны фон Типлиц. Мы долго ждали этого счастливого случая, мы даже не верили, что это когда-нибудь произойдет. Но вот свершилось! Добро пожаловать в родной город, прелестная госпожа фон Типлиц! Мы счастливы!
Раздались приветственные возгласы, все дружно выпили, после чего Сонька встала рядом с бургомистром.
— Уважаемый господин бургомистр и ваша очаровательная супруга! Уважаемые граждане моего города, города, который основал мой предок граф фон Типлиц! Я по-настоящему счастлива, и у меня нет других слов. Спасибо вам за память, за верность, за прием!
Последние слова девушки просто потонули в овации. Бургомистр взял Соньку под руку, повел в гущу присутствующих. По пути девушка обратила внимание на массивную золотую цепь с драгоценными камнями, свисающую из кармана градоначальника. Ловко и непринужденно она пошла по другую руку от Вернера и, когда они внедрились в толпу, незаметно отстегнула цепь на боку бургомистра и так же незаметно опустила ее в свою сумочку.
— Графиня, — проворковал ничего не почувствовавший бургомистр, — эти люди — цвет нашего города. На них держится порядок, благополучие и достоинство наших горожан.
Мужчины принялись по очереди целовать руку графине, дамы впивались в нее глазами, жеманно приседали и что-то бормотали. Видимо, называли свои имена. Сонька обратила внимание на молодого красивого господина в ладно сшитом фраке и улыбнулась. Он ответил тем же, после чего двинулся вперед и галантно предложил:
— Могу ли я пригласить вас на танец, графиня?
— Буду счастлива.
Они покинули толчею, вышли в самый центр танцевального круга. Перед ними расступились, и они закружились в вальсе под музыку Штрауса. Сонька сразу же положила глаз на изысканную булавку на галстуке партнера.
— Вы наверняка банкир? — кокетливо поинтересовалась она.
— С чего вы взяли? — удивился господин.
— Манера держаться.
— Увы! Я всего лишь полицейский.
— Вы? Полицейский? — искренне удивилась девушка.
— Вас это огорчило?
— Напротив. Если в вашем городе такие полицейские, с законом здесь должен быть полный порядок!
— Учтите, обер-полицейский.
— О! — расхохоталась Сонька. — Никогда так близко не соприкасалась с обер-полицейским!
— Видимо, не было повода.
— Естественно. Я веду исключительно праведный образ жизни.
