— Если вы сами пожелаете сказать об этом.
Егор Никитич помолчал, глядя на ухоженные пальцы своих рук, поднял на женщину глаза.
— Я хочу помочь вам.
Она вскинула брови.
— Мне?. Помочь?.. Думаю, мне поможет российское правосудие.
— Не поможет. И вообще вам никто не поможет. Кроме меня.
— Чем же вызвано ваше особое расположение ко мне?
— Ничего особого в моем расположении нет… Деньги! Вернее, вознаграждение, которое я получу от княжны.
— Вы с ней встречались?
— Представьте.
Воровка с удивлением качнула головой.
— Это похоже либо на шутку, либо на провокацию.
— Ни то, ни другое. Всего лишь корысть. Времена на улице смутные, и мне хотелось бы позаботиться о завтрашнем дне. Следователи в России получают крайне скудное жалованье. А у меня, мадам, трое детей.
— И не боитесь?
— Боюсь. Но жажда вознаграждения сильнее страха.
Сонька помолчала, оценивая услышанное, с усмешкой спросила:
— В чем моя задача?
— Дать согласие.
— Согласие на что?
— На побег.
— То есть вы готовы организовать мой побег? — не скрывая удивления, переспросила воровка.
— Именно.
— Ну и куда я… побегу?
— Я обеспечу вас и вашу дочь соответствующими документами…
— Моя дочь во Франции, — прервала следователя Сонька.
— Хорошо, дочь во Франции. В таком случае я вручу документы только вам, решу вопрос о вашей безопасности и даже организую посадку на поезд.
Сонька продолжала улыбаться.
— Это похоже на сказку.
— Это правда, мадам. И я советую не тянуть время. Каждый день проволочки работает против вас.
— Понимаю, — согласилась женщина и поинтересовалась: — Могу я хотя бы в общих чертах понять механизм побега?
— Только в общих чертах, — согласился Гришин. — Ваша соседка — не наша подсадная. Мне ее поставили ваши товарищи…
— Мои товарищи?!
— Простите, оговорился по привычке, — приложил руки к груди Егор Никитич. — Она воровка. И воры по моей просьбе организовали ее для посадки к вам в камеру.
— Для чего ее пытали, если вы знали, кто она?
— Исключительно в целях профилактики. Для поддержания стойкости духа, — хохотнул Гришин. — Так вот… Мы Бруню отпускаем, она встречается с ворами, они на воле готовят все необходимое для побега, я же тем временем решаю все задачи здесь, в Крестах.
Мужчина и женщина какое-то время неотрывно смотрели друг другу в глаза, будто испытывали на прочность, после чего воровка кивнула.
— Хорошо, согласна. Что еще?
— У меня все. У вас?
— В камере сыро, холодно, — сказала Сонька. — Мне хотя бы раз в день чайник с горячей водой.
— Не проблема, — улыбнулся следователь и поднялся. — До встречи. Надеюсь, уже на воле.
— Надеюсь, — коротко ответила воровка и направилась к двери.
— Арестованную в камеру! — крикнул в коридор Гришин.
Когда Сонька вернулась в камеру, Бруня встревоженно поднялась навстречу.
— Чего?
— Тебя скоро выпустят.
— Это как?
— Следак все расскажет. Но не верь ни одному слову. Это все фуфло.
— А выпустят когда?
— Скоро.
— Для чего?
— Чтоб встретилась с ворами.
— Ничего, Сонь, не понимаю.
— Сама не все понимаю. Главное уловила, меня хотят взять на побеге. Поэтому скажи ворам, чтоб не купились.
— А ты как же?.. Так и будешь в Крестах чалиться?
— Что-нибудь придумаю, Бруня. Главное, сама не попадись.
В замке двери камеры послышался скрип ключа, дверь открылась, и конвойный громко скомандовал:
— Арестованная Бруня, на выход!
Та торопливо взяла с койки свою рваную одежонку, низко поклонилась Соньке и покинула камеру.
Бруня, выйдя из ворот Крестов, поначалу чуть не задохнулась от ощущения свободы и свежего воздуха. Прошла вдоль Невы до ближнего переулка, незаметно оглянулась, но ничего опасного за собой не заметила.
Завернула за угол, и в это время от тюрьмы быстрым шагом вышли два филера и, держа приличное расстояние между собой, двинулись следом за воровкой.
Она выбралась уже на более людное место, шла легко и свободно, пару раз крутнула головой, но опять никакой слежки не обнаружила. Какой-то народ шел по проспекту, на воровку никто не обращал особого внимания, в одном месте Бруня подошла к очереди за пирожками, щипнула из кармана впереди стоявшего господина кошелек и, довольная удачей, поспешила дальше.
Филеры вели воровку на небольшом расстоянии, фиксируя каждый ее шаг.
Бруня, жуя вкусную булку и закусывая ее колбасой, еще болталась какое-то время по улицам города, не замечая хвоста, пока не оказалась на Сенной площади. Отсюда она вышла на ближнюю улочку, тянущуюся вдоль канала, обогнула высокий черный дом, перед одним из подъездов остановилась.
Огляделась, увидела поодаль несколько одиноких фигур и решительно вошла в арку.
Филеры точно зафиксировали место, где скрылась воровка, один из них двинулся также в арку, второй стал совершать неторопливую прогулку вдоль канала.
…Спустя некоторое время первому филеру, находившемуся на улице, бросился в глаза младший полицейский чин, спешащий в сторону арки, в которую недавно вошла Бруня.
Феклистов, не доходя до арки, повертел головой и торопливо скрылся в ней.
Второй филер, удачно занявший место между этажами дома, напрягся при виде младшего полицейского чина, стал внимательно следить за ним.
Феклистов остановился перед дверью на третьем этаже, нажал кнопку звонка. Дверь открылась, и младший полицейский чин скрылся за ней.
…Покинул Феклистов квартиру на третьем этаже, когда на улице уже стемнело. Филер, сидевший в своем укрытии на ступеньках, увидел, как младший полицейский чин поспешно спустился на первый этаж, и
