быстро, внезапно…
— Надо от него избавиться, — через паузу повторила Михелина.
— Конечно надо. Но это невозможно. Папа прячет его так, что даже я не смогу найти. Он боится, что его украдут какие-нибудь злоумышленники.
— Но ведь он в Алмазной комнате?!
— Ну и что из этого?.. Ключи от сейфа все равно папа держит в тайне от всех… — Девочка вдруг всплеснула руками, потащила гостью за собой. — Вот мы дурочки!.. Совсем забыли о твоей маме! Пошли!
Они миновали торопливо, с оглядкой множество комнат, достигли той самой узкой лесенки, поднялись наверх. Анастасия вначале предупредительно постучала в дверь, затем пару раз провернула ключ и резко перешагнула порог.
Здесь никого не было. Посередине комнаты, как раз под окном в стеклянной крыше, стоял стул.
— Ушла, — виновато и разочарованно развела руками Анастасия и показала на потолок. — Через крышу… Как ее собаки не порвали?
Где-то внизу послышался голос Никанора:
— Мадемуазель Анастасия!.. Вас и вашу гостью ждет князь! Мадемуазель Анастасия!
— Пошли. — Анастасия открыла дверь. — Только насчет бриллианта папе ни слова. Обещаешь?
— Обещаю.
Неожиданно девочка вынула из ящика стола маленькое золотое колечко, протянула Михелине.
— Возьми.
— Зачем? — не поняла та.
— Это колечко подарила мне мама. Оно будет защищать тебя. Ты теперь моя самая близкая подруга! — Девочка крепко обняла гостью, и они стали спускаться по лестнице вниз.
— Иде-ем! — весело прокричала Анастасия.
Князь, вальяжно развалившись, сидел в кресле перед сервировочным столиком, на котором стояли ополовиненная бутылка дорогого вина и два фужера.
Он был уже достаточно подшофе. Увидев вошедших в комнату дочку и ее подружку, пренебрежительным жестом указал Анастасии на одну из дверей.
— Ступай к себе, Анастасия. У меня к мадемуазель Анне будет разговор.
Смущенная таким отношением, девочка послушно склонила голову, негромко бросила Михелине:
— Надеюсь, до встречи.
— Я так же надеюсь.
Анастасия ушла, гостья опустилась в кресло напротив князя, сложила между коленей ладони, приготовилась слушать.
Брянский кивком показал ей на пустой фужер, она отрицательно повела головой. Он налил себе, сделал небольшой глоток, с усмешкой посмотрел на девушку.
— Счел возможным слегка выпить, надеюсь, вы меня простите.
— Видимо, у вас есть на то причина, — тоже усмехнулась она.
— Благодарю за понимание. — Александр снова глотнул вина. — О чем вы секретничали с Анастасией?
— Смотрела ее живопись.
— Живопись? — фыркнул князь. — Это пока что не живопись — мазня. Жаловалась?
— На вас?
— Больше не на кого.
— Нет. Говорили о чем угодно, только не о вас.
— Врете. В ее душе накопилось достаточно, чтобы излиться кому-то.
— Если вы так считаете, зачем спрашиваете? — Михелина, слегка откинувшись назад, с иронией посмотрела на Брянского.
Он тоже не сводил с нее глаз.
— Она меня ненавидит.
— Вам виднее.
— То, что она меня не воспринимает, понятно. Но хотелось бы знать, до какой степени не воспринимает.
Этажом выше стояла Анастасия. Прижавшись к стене, она внимательно слушала разговор.
— Посадите девочку напротив себя, поговорите, и она вам все скажет, — посоветовала гостья.
Брянский хотел было выпить, но по какой-то причине передумал, уставился на девушку, высоко задрав подбородок.
— Знаете, вы все больше мне нравитесь.
— Благодарю.
— Вы действительно не по возрасту умны.
— Воспитание.
— Видимо, да. Можно узнать, кто вас воспитывал?
— Мама.
— Мама… Мама… — пробормотал Александр. — Это хорошо. Мама не может плохо воспитать. — Он стал медленно, с удовольствием пить вино.
Михелина насмешливо изучала немолодое и красное от выпитого вина лицо хозяина и от неожиданно резкого взмаха его головы вздрогнула.
— Как вы отнесетесь к тому, если я предложу вам поселиться в моем доме? — вдруг изрек он.
Брови Михелины в изумлении встали «домиком», приложив ладонь ко рту, она вдруг рассмеялась.
— Шутите, князь?
— Смешно?
— В общем, да… А в каком качестве я буду здесь?
— В каком пожелаете. Можно сразу в двух!.. — Князь, покачиваясь вперед-назад, внимательно изучал ее. — Как, скажем, подруга моей дочери. И второе — как моя юная спутница. — Он дотянулся до ее ноги, положил ладонь на колено.
Анастасия, затаив дыхание, старалась не пропустить ни единого слова.
Михелина мягко убрала руку князя, с укоризной произнесла:
— Мне кажется, Александр, вы слегка перебрали с вином.
— То же самое я могу произнести и в трезвом виде. Вы придете, допустим, завтра, и я повторю свое признание. Вы меня боитесь?
— Честно?
— Только так.
— Ни капельки. Вы мне смешны.
Брянского будто ударили по лицу, он помолчал, сжав кулаки, на скулах обозначились желваки.
— Мне никто так еще не отвечал.
— Боялись? — полувопросительно сказала девушка.
— Видимо… — Князь помолчал, уронив на грудь голову, затем решительно заявил: — Постарайтесь понять и… принять мое предложение. Если в вас есть хоть толика сострадания, отнеситесь к моим словам серьезно.
— Сострадания?.. К кому?
— К двум одиноким, потерянным существам. Мы бродим по этим комнатам и не можем найти приюта… Я видел, вы очень понравились Анастасии. Но я так же без ума от вас! Поэтому все стало на свои места!.. Впервые за год моего дикого существования. Прошу, будьте с нами. Меня гнетут эти стены, меня выводит из себя дочь, меня круглосуточно преследуют страхи! — Глаза князя стали красными, лицо исказилось. — Особенно после того, как я принес в дом этот бриллиант! — То ли от выпитого, то ли от неведомого страха он стал похож на безумца. — Это страшный камень, Анна!.. Я его купил и теперь не знаю, как от него избавиться. Хочу и не могу!.. Он держит меня и тащит в неизвестность! В пропасть! — Брянский вцепился в колено девушки. — Хотите взглянуть на него?.. Я вам покажу! Никому не показывал, а вам покажу.
— Нет, — тихо ответила Михелина. — Не хочу.
