По примеру Раввака, До замкнулся в себе и, чтобы убить время, курил сигарету за сигаретой.
Шум мотора заставил Хищников насторожиться. Это была машина, о которой говорил Савад. Судя по покашливанию и фырканью мотора, допотопная тачка. Вскоре показался и сам крытый брезентом старый «Берлье», от скрежета которого Анхаф проснулся.
Водитель остался сидеть за рулем. Из грузовика вышли четверо: два метиса неопределенной расы в броских костюмах и два араба в мятой одежде.
Один из метисов, сдвинув на затылок фетровую шляпу, поинтересовался:
— Американец здесь?
— А где же ему еще быть? — ответил Раввак.
— О'кей! Теперь им займемся мы. Кто из вас Гамал Кариб?
— Я, — отозвался До.
— О'кей! Босс велел тебе командовать отрядом. Возьмите еще этих двоих. Их зовут Самир и Вади. Шофер знает, куда вас везти.
До взглянул на арабов. Самир был сухопарым и костлявым, похожим на докера, Вади — невысокого роста, в чалме, с хитрым взглядом.
— Salam! — приветствовал их До.
— Salam! — ответили они.
Все сели в кузов «Берлье». До приказал Равваку с Анхафом присоединиться к ним. Сам он, воспользовавшись своим правом командира, сел в кабину рядом с черным, как эбеновое дерево, водителем сомалийцем.
Водитель выжал сцепление, грузовик со скрежетом выехал с оазиса и покатил по песчаной дороге.
До вынул из кармана портсигар с инициалами J.R., протянул сомалийцу, но тот отрицательно замотал головой. До закурил, выпустив облако дыма.
— Как тебя зовут? — спросил он, чтобы завязать разговор.
Негр опять покачал курчавой головой, показал на свой рот и промычал. Он был немой. До нахмурился и пожалел, что не сел в кузов вместе со своими спутниками.
Небо цвета индиго усыпали звезды, «Берлье» подпрыгивал на ухабах. Мулуд Анхаф, наверное, опять заснул.
До откинулся на спинку сиденья. Урчание мотора навевало на него сон. Отяжелевшие веки сомкнулись, он заснул…
Глава 5
До разбудил сигнал клаксона. Фары «Берлье» освещали стоявший посреди пустыни самолет.
— Приехали, парень! — повторил Раввак.
Клаксоном был он… До выпрыгнул из кабины, глубоко вдохнул свежий пустынный воздух и посмотрел на самолет.
Старый полугрузовой самолет на винтовой тяге — одна из тех этажерок, которые немало потрудились в последнюю войну — был похож на самолеты, обеспечивающие торговлю на внутренних линиях многих слаборазвитых стран.
Под крылом ждали два человека. Один из них был невысоким смуглым брюнетом, похожим на уроженца Средиземноморья. Вероятно из тех итальянцев, которые так и не решились покинуть Эфиопию или Сомали после разгрома фашизма. Другой — высокий и рыжий, с веснушчатым лицом. Этот американец говорил своему компаньону:
— Вот дерьмо! «Деревня»! Они никогда не прыгали с «зонтиком»… Хорошенькое дело! Придется их выбросить!
До понял, что придется прыгать с парашютом. За себя он не беспокоился: подготовка Хищников включала и прыжки. Так же, как рыжий, он был почти уверен, что Самир и Вади не имели ни малейшего представления о том, для чего нужен «зонтик».
Что касается Мулуда Анхафа, то этот ливиец не внушал доверия До. Он инстинктивно не доверял ему!
— Кто-нибудь говорит по-английски? — спросил рыжий.
— Да, я! — ответил До.
Остальные промолчали, но их молчание ничего не означало. Раввак тоже говорил по-английски, но сделал вид, что не знает этого языка. Мулуд Анхаф должен был понимать его, поскольку работал на американцев в Саудовской Аравии.
— Хорошо, поднимайтесь! — сказал рыжий.
До перевел приказ. По деревянному трапу они поднялись в «такси». Американец убрал трап и закрыл стальной люк. Пассажиры оказались в полной темноте.
— Садитесь! — пролаял рыжий.
Обладавший сумеречным зрением До осмотрелся. Вади и Самир устроились на полу. Раввак и Анхаф ощупывали металлический проход в надежде найти отсутствующие сидения. До от души посмеялся над Равваком. Сам австралиец последовал примеру двух бедуинов и по-турецки уселся на пол.
Анхаф неловко толкнул рыжего плечом, и тот опять заорал:
— Эй! Переводчик… Скажи своим приятелям, что эта «железка» не такси-люкс! Пусть садятся на задницы прямо на пол… Ясно?
До перевел, и Анхаф подчинился. Он заметил недовольную гримасу ливийца, который не подозревал о природном даре того, кого Савад назначил командиром отряда.
Моторы заревели, этажерка задрожала и покатила вперед, набирая скорость. Вскоре самолет выровнялся и взмыл в небо. Стараясь перекричать шум моторов, рыжий спросил:
— Ты, который говоришь по-английски, кто ты?
— Командир! — лаконично ответил До.
Смех рыжего громким эхом отразился от дрожащего корпуса самолета. Командир! Нелепое звание для этого типа, порвавшего с дисциплиной и цивилизацией…
— А ты, американец?… — поинтересовался До.
Рыжий что-то пробубнил и закрыл пасть. Ему явно не нравились вопросы, и он понял, что лучший способ избежать их — это не высовываться самому.
До подумал, что пилот дезертировал из американских ВВС во Вьетнаме, и его уволили из нескольких авиакомпаний. Он постарался представить их курс: прямо на восток.
Они пролетят над Аденским заливом как можно дальше от берега, чтобы не привлечь к себе внимания и не быть обнаруженными военными самолетами Южного Йемена. Потом повернут к месту выброски.
В темноте, несмотря на рев моторов, слышалось дыхание пассажиров. Самир и Вади, наверное, были очень обеспокоены тем, что им придется прыгать с парашютом!
До не понимал, почему выбрали парашют. Вероятно, по-другому место встречи было недоступно. До не мог отделаться от мысли об этом проклятом регионе, о котором говорил ему Раввак: Дофар…
Он не был в этом уверен, но пилот доставит их именно туда. Игравшим там в солдат повстанцам Народная Республика Йемен нравилась больше, чем традиционное государство. Марксистам, напичканным советской идеологией и воспитанным на совершенно иных принципах, не могла придти в голову мысль воспользоваться эмиром-омейядом, даже если его первенство и позволит им придти к власти.
До постарался резюмировать все, что он узнал за короткий срок об Омане-Маскате… Тирания султана Саида ибн Таймура ибн Файсала, носившего два титула, одним из которых был типично британский «сэр», а другим типично исламский «сеид», означавший, что обладатель этого титула находился в прямом родстве с Пророком; свержение деспота в 1970 его сыном султаном Кабусом; последующая отставка дяди — сеида Тарика ибн Таймура, который робко высказывался за проведение социальных реформ; увеличение численности оманской армии с трех до десяти тысяч человек, большей частью занятых «чисткой» Дофара;
