подняться с сыном на спине.
Никто не заметил, как за последние несколько минут небо резко потемнело, и, когда упали первые холодные капли дождя, все страшно удивились. Казалось, небо разверзлось над ними, чуть не утопив под обрушившимся ливнем.
— Быстрее в домик! — Майлс потянул за собой Элизабет, и все вместе они побежали в укрытие.
— Промокли? — спросил он, снимая Кита со спины.
— Нет, не очень. — Прежде чем повернуться к Киту, девушка мимолетно улыбнулась Майлсу.
Привычным жестом Майлс обнял Элизабет за плечи:
— Почему бы вам вдвоем не разжечь костер, пока я добуду что-нибудь поесть?
Кит с восторгом согласился, а Элизабет с подозрением уставилась на бурные потоки дождя снаружи.
— Может, лучше подождать, пока утихнет дождь? Глядя на нее с восхищением, Майлс улыбнулся.
— Мне ничего не грозит. А теперь, пожалуйста, вы двое сидите здесь, а я буду неподалеку. — Произнеся это, он выскользнул из-под обуглившихся балок и исчез.
Подойдя к выходу из укрытия, Элизабет посмотрела ему вслед. Она была уверена, что Майлс Монтгомери не догадывается, насколько необычным оказался для нее этот день. Она провела с мужчиной целые сутки, и ни разу ей не причинили боль. А сколько было смеха!.. Ей всегда нравилось смеяться, но ее братья были такими мрачными — любой, кто жил в одном доме с Эдмундом Чатвортом, вскоре становился угрюмым. Сегодня же она веселилась и хохотала с мужчиной, который даже и не пытался сорвать с нее одежду. Раньше, бывало, стоило ей улыбнуться кому-нибудь из мужчин, тот сразу начинал тискать ее, причиняя боль.
Это случалось не потому, что Элизабет была так красива и вызывала у мужчин дикую страсть. Элизабет знала, что она хорошенькая. Это не вызывало сомнении, как, впрочем, и то, что она значительно уступает наследнице Риведунов. Брат Эдмунд — вот кто был причиной всех ее бед с мужчинами. Обладая извращенным чувством юмора, он любил держать пари со своими гостями, что им не удастся затащить Элизабет в постель. Эдмунд ненавидел Элизабет за то, что она не боялась его. Когда она была еще совсем ребенком, он обычно забирал ее из монастыря, где она жила большую часть времени, и, привезя домой, часто бил и сталкивал с лестницы. Лишь каким-то чудом Элизабет удавалось ускользнуть от него без увечий.
Когда же ей исполнилось двенадцать, она начала защищаться и отстаивать свои права. С помощью зажженного факела научилась держать Эдмунда на расстоянии. После этого игры Эдмунда стали более жестокими, — но и Элизабет научилась быть еще осторожней и более изощренной в способах защиты. Она уже знала, как можно причинить боль мужчинам, которые хотели побаловаться с ней. Она уговорила Роджера научить ее пользоваться топором, мечом, кинжалом. Умело защищалась она и с помощью своего острого как бритва языка.
После нескольких недель, проведенных в обществе Эдмунда и его приятелей, Элизабет, зачастую не без помощи Роджера, возвращалась в свой монастырь, где можно было какое-то время отдохнуть, пока Эдмунд вновь не приезжал за ней.
— Я развел огонь, леди Элизабет, — раздался за ее спиной голос Кита.
Она обернулась с нему с теплой улыбкой. Дети всегда были предметом ее особой любви: естественные, ничего не требующие, а лишь охотно отдающие.
— Ты уже все сделал, пока я тут стояла. — Девушка подошла к нему. — Хочешь, я расскажу тебе какую-нибудь историю, пока мы ждем твоего отца?
Элизабет уселась, опершись о стену, вытянув к огню ноги и положив руку Киту на плечо. Они укрылись плащом Майлса, и Элизабет начала рассказывать о Моисее и израильтянах. Не успела она дойти до открытия Красного моря, как Кит уже спал, свернувшись рядом с ней калачиком.
Над их головами по остаткам крыши хлестал дождь, просачиваясь вниз сразу в трех местах. Пока Элизабет сосредоточенно смотрела на костер, из темноты появился Майлс. Он улыбнулся Элизабет и подбросил хвороста в огонь. Затем молча освежевал дикого кабанчика, разрезал мясо на куски и, насадив их на вертел, подвесил над огнем.
Внимательно наблюдая за Майлсом, Элизабет не могла не думать о странностях этого человека. Может, большинство мужчин похожи именно на Майлса? Роджер всегда повторял, что она видела только подонков. В монастыре, слушая восторженные рассказы молодых женщин об их любовниках, Элизабет часто думала, что, возможно, и встречаются мужчины, ничуть не похожие на тех, от которых ей приходилось отбиваться.
Присев у костра, Майлс занимался приготовлением мяса. Недалеко от него лежал лук, за спиной торчали стрелы, а на боку, как всегда, был меч. Даже в тот момент, когда они кувырком летели с горы, меч висел у него на бедре. Что это за человек? Умеющий одновременно и развлекаться с женщиной, и быть готовым встретить любую опасность?
— О чем ты задумалась? — тихо спросил Майлс, напряженно глядя на девушку. Элизабет опомнилась:
— О том, что вы промокли и вот-вот погаснет костер.
Майлс, потягиваясь, поднялся:
— Холодная страна, не правда ли?
Произнеся эти слова, он начал медленно стаскивать с себя мокрую одежду и раскладывать перед костром.
Элизабет следила за ним с пристальным интересом. Обнаженных мужчин она видела не раз, к тому же довольно часто ей приходилось наблюдать, как рыцари из окружения братьев тренировались в одних коротких подштанниках. Теперь же она сомневалась, что когда-то ей было интересно смотреть на одного из них.
Майлс был худощав, но мускулист, и, когда повернулся к ней, она увидела на его груди клин густых черных волос. У него были мощные бедра, натренированные ношением доспехов, и хорошо развитые икры ног.
— Элизабет, — прошептал Майлс, — ты заставляешь меня краснеть.
Но покраснел не он, а Элизабет, которая, услышав, как Майлс фыркнул от смеха, не смела даже взглянуть на него.
— Отец, — сказал, проснувшись. Кит, — я хочу есть.
Элизабет нехотя отпустила от себя ребенка. Несмотря на то, что она очень любила детей, в жизни она встречалась с ними довольно редко. Нет ничего прекрасней, чем держать на руках ребенка, которому ты нужна, который доверчиво играет с тобой.
— Есть жареное мясо и несколько яблок, — предложил Майлс сыну.
— Ты не замерз, отец? — спросил Кит.
Не глядя в сторону Элизабет, Майлс ответил:
— Меня согревают теплые взгляды, которые бросает на меня одна леди. Присоединяйтесь к нам, леди Элизабет.
Все еще пылая от смущения, Элизабет подсела к ним, но, спустя некоторое время, смущение покинуло девушку. По настоянию Кита Майлс рассказал несколько историй, приключившихся с ним и братьями в детстве. В каждом рассказе он выглядел героем, который не раз спасал и наставлял своих братьев. Глаза Кита блестели при этом, словно звездочки.
— Когда вас посвящали в рыцари, — невинно спросила Элизабет, — разве вы не клялись говорить только правду?
Майлс весело подмигнул ей.
— Не думаю, что клятва запрещает мне производить хорошее впечатление на сына или… — Он, казалось, не мог подыскать нужного слова.
— Пленницу! — подсказала Элизабет.
— Ах, Элизабет, — рассмеялся Майлс. — Что еще может подумать женщина о мужчине, чьи братья постоянно пытались сделать его жизнь невыносимой?
— Они действительно пытались? Она задала вопрос с таким серьезным видом, что он догадался — она поняла его в буквальном смысле.
