дрянной девчонки.
Это прозвучало, скорее, как утверждение, нежели вопрос.
— Я не считаю ее дрянной девчонкой. А теперь, — сменил он тему, — не желаешь ли отдохнуть? Ты, должно быть, устала.
Люди Майлса пожелали ей спокойной ночи, и, кивнув им в ответ, Элизабет последовала за Майлсом и хозяином гостиницы вверх по лестнице в приготовленную комнату с единственной кроватью.
— Наконец-то вы дождались момента, чтобы заставить меня лечь к вам в постель, — сказала она, оказавшись наедине с Майлсом. — Наверное, полог палатки показался вам слишком тонким, чтобы заглушить мои крики.
— Элизабет, — произнес Майлс, взяв ее за руку. — Я буду спать на диване у окна, а ты можешь расположиться на кровати. Я не могу разрешить тебе остаться в комнате одной, так как ты постараешься найти способ оставить меня.
— Вы хотите сказать — сбежать.
— Хорошо, пусть будет по-твоему, сбежать. Иди ко мне. Я хочу поговорить с тобой.
Слегка подтолкнув Элизабет к дивану у окна, Майлс сел сам и, потянув ее за руку, усадил рядом. В ответ на ее громкое возмущение он сказал:
— Спокойно, Элизабет. Я только обниму тебя за талию, ничего больше, но я не выпущу тебя из объятий до тех пор, пока ты не успокоишься и не побеседуешь со мной.
— Я могла бы поговорить и не сидя рядом с вами.
— Я не могу удержаться, чтобы не прикоснуться к тебе! — воскликнул Майлс с чувством. — Мне все время хочется тебя ласкать, чтобы заглушить и унять твою боль.
— Я не чувствую боль! — Элизабет оттолкнула его руки.
Майлс был крупным мужчиной, высоким и широкоплечим. Элизабет едва доставала плечом до его выпуклой груди.
— Тебе больно, Элизабет, и даже, возможно, больнее, чем ты думаешь.
— А-а, теперь понятно. Со мной не все в порядке, потому что я не схожу с ума от сладострастия каждый раз, когда вы оказываетесь рядом.
Хмыкнув, Майлс поцеловал ее в шею.
— Возможно, я заслуживаю этого. Сиди спокойно, а то я начну целовать тебя еще сильнее.
Она тут же замерла, и его лицо исказилось от боли.
— Мне бы хотелось, чтобы ты рассказала, что тебе нравится. Застолье, как, впрочем, и красивые платья, тебя не интересует. Золото и бриллианты не вызывают ни малейшего блеска в глазах. Мужчин ты не удостаиваешь даже беглого взгляда. В чем же твоя слабость?
— Моя слабость? — переспросила Элизабет задумчиво.
Майлс поглаживал ее волосы на висках, и, сама того не желая, она начала расслабляться. Последние два дня, полные напряжения и ярости, истощили ее силы. Она теснее прижалась к нему.
— А в чем ваша слабость, Монтгомери?
— Женщины, — пробормотал он, ставя на этом точку. — Расскажи-ка лучше о себе.
Сидя с Майлсом, Элизабет чувствовала себя почти невесомой. Было что-то приятное в том, что она находится в кольце таких сильных мужских рук и при этом никто не тискает грудь, не срывает одежду, не причиняет боль.
— Я живу со своими двумя братьями, которых очень люблю, и они отвечают мне тем же. Не бедствую, стоит лишь намекнуть, что мне нравится из драгоценностей или платьев, как мой брат Роджер тут же покупает их мне.
— А… Роджер. — Майлс запнулся, услышав это имя. — Он хорошо к тебе относится?
— Он защищает меня.
Улыбнувшись, Элизабет закрыла глаза. Майлс начал ласкать шею девушки.
— Роджер всегда защищал нас с Брайаном.
— Защищал от кого?
«От Эдмунда», — чуть было не сказала Элизабет, но вовремя сдержалась.
— От мужчин! — ядовито бросила она. — Мужчинам всегда нравилась моя внешность, но Роджер держал их от меня на расстоянии.
Не выпуская ее руки из своих, Майлс продолжал:
— Тебе известно много способов отвязаться от мужчин, ты словно закована в стальной панцирь. Совершенно очевидно, ты — страстная девушка, но что же убило в тебе страсть? Или Роджер не всегда был рядом, чтобы защитить твою честь?
Уклонившись от ответа, Элизабет мысленно обругала себя за минутную откровенность. Спустя некоторое время Майлс демонстративно зевнул и ослабил объятия. Она тут же вскочила на ноги и отбежала в сторону.
Элизабет с трудом верилось, что Майлс сдержит свое слово и не будет пытаться овладеть ею, хотя сама уже решила не давать ему ни малейшего повод для соблазна. Не раздеваясь, скинув лишь мягкие кожаные ботинки, она нырнула в большую кровать. Задув единственную в комнате свечу, Майлс долгое время стоял без движения, и его силуэт четко выделялся на фоне освещенного лунным светом окна.
Не услышав ни единого звука со стороны Майлса, Элизабет тихо повернулась на спину и стала наблюдать за ним. От страха, от ожидания предстоящего тело ее напряглось. С обреченностью загнанного зверя следила она, как раздевался Майлс, а когда он полностью разделся, у нее от ужаса перехватило дыхание. Майлс, однако, залез под тонкое одеяло и вытянулся под ним или, по крайней мере, попытался сделать это. Упершись ногами в боковую стенку дивана, он чуть слышно выругался.
И только несколько минут спустя до нее дошло, что Майлс вовсе и не собирается ее насиловать. Правда, оставалось подозрение, что он овладеет ею, как только она заснет… Слегка задремав, она моментально проснулась от легкого поскрипывания. Ворочаясь на своем узком ложе, Майлс неизбежно каждый раз будил ее, и она напряженно ожидала чего-то, но, уловив его ровное дыхание, вновь погружалась в беспокойный сон до следующего шороха.
Глава 4
— Как спалось? — поинтересовался Майлс на следующее утро, натягивая на себя одежду. Черные чулки плотно охватывали его мощные ноги, а узкий вышитый камзол едва доходил до бедер.
— Я всегда сплю плохо в присутствии, врага, — резко ответила Элизабет.
Посмеиваясь и не обращая внимания на ее сопротивление, Майлс причесал и уложил ей волосы, перевязав их лентой. Закончив, он поцеловал Элизабет в шею, от чего она отскочила в сторону и принялась вытирать след поцелуя.
Майлс протянул ей руку:
— Знаю, что ты против моей компании, но мои люди ждут нас внизу.
Не обращая внимания на его протянутую руку, она первая вышла из комнаты. Было еще довольно рано, теплые лучи солнца едва показались над горизонтом. Майлс пробормотал, что завтрак ждет их где-то впереди по дороге, а потому им придется сначала несколько часов проехать верхом.
Майлс и Элизабет стояли на небольшом крыльце гостиницы, когда перед ними возник сэр Гай, за спиной которого толклись лошади и навьюченные мулы свиты Майлса.
— Все готово? — обратился Майлс к сэру Гаю. — Хозяину гостиницы уплатили за постой?
Прежде чем сэр Гай успел ответить, из дверей выбежала плохо одетая малышка лет четырех от роду и, легко увернувшись от стоявшего на пути Майлса. кувыркнулась вниз через две ступеньки.
— Спокойно, моя радость, спокойно, — прошептал Майлс, поднимая и прижимая к себе ребенка.
Сэру Гаю и остальным подобная картина была уже знакома, и они терпеливо, даже с некоторой скукой, ждали, пока Майлс утешал ребенка.
Равнодушно восприняв поступок Майлса, Элизабет думала только об упавшей малышке. Протянув руку, она погладила плачущую девочку по головке. Малышка отняла голову от плеча Майлса и взглянула на Элизабет опухшими от слез глазами. Слезы полились сильнее прежнего, она вытянула ручонки и перешла в объятия Элизабет.
Трудно сказать, кто был больше поражен: Майлс, сэр Гай или свита Монтгомери. Открыв рот от удивления, Майлс не сводил глаз с Элизабет, и на мгновение его гордость была уязвлена.
