— Это Виолетта, подруга Цецы, — нехотя сообщил Мартин. — Я ей пытаюсь растолковать, что здесь почем, но она не верит.
— А о чем речь? — поинтересовался вновь прибывший. — Кстати, меня зовут Минчо.
Виолетта нерешительно улыбнулась ему.
— Я ищу работу. А Мартин…
— Ей надо намолотить семьсот долларов, да еще быстро, — вмешался в разговор Мартин. — Я ей назвал один-единственный способ сделать это. Вот и все.
Минчо едва заметно улыбнулся.
— Вы умеете делать что-нибудь?
— Я художница. То есть только учусь. Могу быстро рисовать портреты.
— Проверим. — Минчо вытащил из стоявшей рядом сумки тетрадь и ручку. — Нарисуйте кого- нибудь.
Виолетта замялась.
— Кого?
— Да хоть Мартина или меня.
— Лучше вас.
Мартин надулся и отошел. Виолетта принялась за работу.
— Только сделайте скидку на то, что я никогда не работала ручкой, — сказала она, рисуя.
— Я должен сидеть неподвижно?
— Совсем не обязательно. Ведите себя естественно. Тогда получится лучше.
Пока она рисовала, Минчо внимательно разглядывал ее. На редкость красивое лицо, из тех, на которые хочется смотреть и смотреть. И эти необыкновенные глаза. А еще есть в ней что-то трогательно- беззащитное. Неиспорченная еще девочка. Сама не знает, кто она.
— Готово. — Виолетта протянула ему тетрадь.
То, что он увидел, поразило его. С тетрадного листка на него смотрело его лицо, только лучше, значительнее, чем то, что он привык видеть каждое утро в зеркале. Минчо взглянул на девушку с новым интересом.
— А вы действительно умеете рисовать. Это же надо! И всего за десять минут. Никогда ничего подобного не видел. У меня идея. За место художника на улице надо платить, и немало.
— Я знаю. Это мне не по карману.
— Вот именно. Но почему бы вам не предложить свои услуги в каком-нибудь ресторане?
— Я не совсем понимаю.
— Сейчас поймете. Я, честно говоря, это сам только что придумал. Вы видели в ресторанах цветочниц? Они ходят от столика к столику и предлагают всем цветы. А вы можете точно так же предлагать портреты. Надо только договориться с администрацией. Будете им отстегивать процент от выручки. Это уж как договоритесь, а остальное ваше. Ну как?
Виолетта просияла.
— Минчо, вы гений! Это просто блестящая идея. — И, повинуясь порыву, обняла его за шею и расцеловала в обе щеки.
Он вдруг смутился.
— Эй-эй, полегче, а то весь пляж сбежится посмотреть, что здесь происходит.
Но Виолетта уже не слушала его. Ей не терпелось претворить его замысел в жизнь. Она быстро оделась, крикнула Минчо на ходу:
— Как говорит Цеца, с меня причитается! — И была такова.
Мартин подошел и присел рядом. Помолчал, глядя на море. Вздохнул.
— И как это тебе удается, ума не приложу. И пяти минут не прошло, а она уже тебя поцеловала.
6
Георгий сидел за завтраком и лениво ковырял вилкой яичницу. Аппетита не было. Ночь прошла почти без сна. Он забылся только под утро и встал совершенно разбитым. Накануне ночью он несколько раз пытался достучаться до Виолетты, но за ее запертой дверью царила полная тишина.
Было уже почти двенадцать часов, а она все не появлялась. Охранники сообщили, что купаться она тоже не ходила. Наверное, не хочет его видеть. И Атанас не вернулся. Он и Станчо рано утром выехали на встречу с человеком Дончева. Куда они запропастились?
Георгий нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Нет ничего хуже неизвестности.
Вошла горничная убрать со стола. Она искоса поглядывала на хозяина, удивляясь произошедшей с ним перемене. Лицо посерело, мешки под глазами набрякли, от его обычной утренней жизнерадостности не осталось и следа. Перед ней сидел пожилой человек с покрасневшими от недосыпа глазами.
— Еще кофе, хозяин? — спросила она.
— Не надо. Тиминушка не вставала?
— Нет. Ее сегодня еще никто не видел.
— Странно. Она обычно рано встает. Разбудите ее. У нее скоро урок рисования.
— Да, хозяин.
Через несколько минут она вернулась.
— Я стучала ей, и громко. Не отвечает. Может быть, случилось что-нибудь? Я думаю, вам следует подняться к ней самому.
— Спасибо за совет. Вы свободны.
Он почувствовал глухое раздражение. Что она хочет доказать? Что вообще такого ужасного произошло? Атанас прав, пора бы ей уже и повзрослеть.
В дверь снова заглянула горничная.
— Пришел господин Маринов. Куда его проводить?
— Давайте его сюда. Я сам с ним поговорю. А вы попытайтесь еще раз достучаться до Тиминушки.
Иван стремительно вошел в столовую и протянул Георгию руку.
— Добрый день. А где Виолетта?
Георгий тяжело приподнялся со стула и крепко пожал протянутую руку.
— Добрый день, Иван. Хотите кофе?
— Нет, спасибо. Если можно, стакан холодной минеральной воды. Сегодня такая жара.
Георгий позвонил.
— Минеральной воды для господина Маринова. Похолоднее. Присядьте, Иван, — обратился он к художнику. — Тиминушка сейчас спустится. Она что-то припозднилась сегодня. Как ее успехи?
Иван удобно устроился у стола, положил ногу на ногу и широко улыбнулся.
— Она выше всяких похвал. Если так пойдет дело, мои услуги скоро не понадобятся, что само по себе огорчительно, мне нравится с ней заниматься.
— По-моему, это взаимно. Она говорит о вас только в превосходной степени.
— Я давно хотел поговорить с вами о ее будущем. Ей тесно здесь. Человеку ее таланта необходимо расширить горизонты. Потусоваться среди себе подобных. Самое лучшее было бы отправить ее обратно в Италию, во Флоренцию или в Рим. Она может вырасти в поразительного мастера. Держать ее здесь — значит задушить ее талант.
— Не кажется ли вам, что вы вторгаетесь на недозволенную территорию? Я сам решу, что лучше для моей дочери.
Иван нимало не смутился.
— Я только позволил себе дать вам совет. И поверьте, я исхожу только из ее интересов.
Георгий как-то сразу осунулся и поник, как будто из воздушного шарика выпустили воздух.
— Простите. Я был слишком резок. Я знаю, что вы хорошо к ней относитесь. Но я так недавно обрел ее. Расстаться вновь просто выше моих сил.
