смертельно раненная птица, жить которой осталось считанные минуты. Самолет преодолевает небольшую возвышенность, похожую на горб верблюда, и по другую ее сторону, когда скорость полета недостаточна, чтобы держаться в воздухе, тяжело падает на землю, поднимая большое облако пыли. Паскуаль делает круг над этим местом. Командир 788-го полка майор Капустин из кабины не показывается…
Вскоре наши ребята добрались до места вынужденной посадки самолета. Вернулись с картой, где красным карандашом были помечены позиции противника… Единственная пуля, попавшая в самолет, смертельно ранила любимого командира. Умирая, он пытался посадить свою машину, спасти ее…
Задача по разведке позиций противника была выполнена, но ценой тяжелой утраты.
Майор Капустин был старым боевым другом испанских летчиков. Они знали его еще в те времена, когда он вместе с ними защищал от фашистов испанскую землю. На следующее утро разгорелся жестокий бой. Самолеты противника непрерывно пытались атаковать позиции наших войск, но каждый раз группа «яков» под командованием капитана Башкирова отражала атаки, бросаясь в неравную схватку с врагом и нанося ему тяжелые потери.
В сталинградском небе атаки шли при предельных нагрузках как для самолетов, так и для летчиков. В одном из таких вылетов капитан Башкиров, вогнав в землю очередного «юнкерса», израсходовал все боеприпасы. Эту, как и другие атаки, прикрывал Хосе Паскуаль.
— У меня кончились боеприпасы, — передал капитан своему ведомому. Атакуй ты, я прикрою…
Паскуаль понял командира, дал газ и стремительно пошел вперёд. Догнав самолет Башкирова, Хосе поприветствовал капитана, подняв сжатый кулак. Их самолеты теперь шли на одной высоте с врагом — девятью «юнкерсами». Вдруг Хосе Паскуаль бросил свой самолет в крутое пике и через несколько секунд, когда резко возросла скорость, взял ручку управления на себя. «Як» свечой взмыл вверх, прямо под брюхо ведущего «юнкерса». Меткая очередь — и самолет противника превратился в пылающий факел. Другие стервятники, сбросив куда попало бомбы, начали удирать. Так было выполнено еще одно задание.
Когда подлетали к аэродрому, капитан Башкиров показал Паскуалю большой палец: «Отлично, друг!» Хосе поднял сжатый кулак над головой.
Кровопролитные бои велись на всех участках Сталинградского фронта. Повсюду — на земле, в воздухе и на воде — грохотали взрывы, свистели пули. Сверху казалось, будто на земле все перемешалось: и фронт, и тыл превратились в один гигантский костер, извергающий высоко в небо клубы черного дыма.
Капитан Козлов держал связь по радио с летчиками, находившимися в воздухе:
— Внимание!.. Внимание!.. Федоров! Справа — самолеты врага. Атакуй!
Старший лейтенант Федоров направил свой истребитель в сторону «мессеров». Паскуаль и Смирнов повторили его маневр. Командир дал в сторону противника длинную очередь. Немцы не приняли боя и, увеличив скорость, скрылись в дыму в западном направлении. Федоров опять занял свое место в строю прикрытия Пе-2. Когда самолеты оказались над целью, остервенело «залаяли» вражеские зенитки. Но уже туда, где затаился враг, полетели бомбы с пикирующих бомбардировщиков. В это время с южного направления вновь появились истребители противника. На этот раз их было гораздо больше. Соотношение сил оказалось примерно один к десяти в пользу врага.
«Мессеры» нарушили строй, и началась тяжелая, упорная схватка в воздухе. В первый же заход два фашистских самолета не вышли из пике и разбились о высокий берег Волги. Три вражеских истребителя с близкого расстояния атаковали Пе-2, выходивший из пике после бомбометания. Времени для обдумывания маневра не было, и Паскуаль бросил свой самолет наперерез. Быстро возрастала скорость. От перепада давления вот-вот могли лопнуть барабанные перепонки. И все же нужно было успеть!
Один из «мессеров», получив разящую очередь, выбросил хвост огня. Однако два других фашиста продолжали преследовать наш бомбардировщик. Тот пытался отогнать фашистов огнем своего пулемета. Паскуаль поймал в прицел ближайший «мессер» и нажал гашетки. Длинный язык пламени охватил фашистский самолет от кабины до хвоста. Паскуаль резко взял на себя ручку управления, и самолет вышел из пике и низко пронесся над разрушенными зданиями. Пилот довел скорость до нормальной. В разрывах черного дыма было видно, что делалось на земле: везде валялись трупы и покореженное от огня железо, а между ними ползали стальные громады танков, изрыгая огонь из стволов своих длинных пушек.
Один Пе-2 горел на земле рядом с «мессерами». Еще одного фашиста сбил Смирнов. Паскуаль в тот момент еще не знал, что на сбитом Пе-2 погиб пилот — испанец Ансельмо Серульведа, тот самый, который в Испании летал на бомбардировщиках советского производства СБ — на «катюшках», как их ласково звали испанские республиканские летчики. Это был прекрасный пилот, скромный и в то же время очень храбрый человек. Три года он воевал в Испании, сражаясь за Мадрид, Теруэль, Левант и Пальма-де-Майорку. Ансельмо одним из первых закончил летную школу в Кировабаде. Он был влюблен в Клариту переводчицу испанского языка, но у него так и не хватило смелости объясниться…
В этом бою противник потерял пять самолетов. Посла боя «яки» приземлились на поле, изрытом воронками от взрывов. Пилотам пришлось проявить максимум мастерства, чтобы посадить на такое поле самолеты: горючее было на исходе. Все самолеты получили множество повреждений. Эти машины теперь передадут в руки механикам, и те начнут их «штопать».
— Отлично, Паскуаль! Вот так и нужно драться в воздухе! — сказал комиссар Башкиров, положив ему руку на плечо.
— Мы, испанцы, хотим всегда так биться и всегда быть там, где кипит настоящий бой!
— По-моему, на этот раз так оно и было!
В течение нескольких дней на этом участке фронта сложилась тяжелая, тревожная обстановка, Противник безуспешно пытался сломить сопротивление соединений Красной Армии. Бои в воздухе отличались тоже небывалым напряжением. Хосе Паскуаль Сантамария и Доминго Бонилья, крыло к крылу со своими советскими друзьями, продолжали сражаться в сталинградском небе. С каждым разом противник бросал в бой все большее число своих самолетов, и наши потери росли. В эти дни нам пришлось пережить одну из самых тяжелых утрат…
Для пилотов день начался еще задолго до рассвета. Когда над горизонтом появился красный диск солнца, пилоты уже сидели в своих кабинах, подняв очки на лоб. В эскадрилье осталось только пятеро летчиков, и им приходилось сражаться с врагом, во много раз превосходившим их в численности.
— Серов! Посмотри, какое сегодня красивое солнце! — сказал капитан Козлов, обращаясь к Хосе Паскуалю. Серовым он звал его в память советского летчика, защищавшего Мадрид в те трудные ноябрьские дни 1936 года, когда Франко любой ценой хотел взять испанскую столицу. А вот сегодня Хосе Паскуаль вносил свой вклад в защиту Сталинграда.
— Это хороший признак, — ответил Хосе. — Даже солнце с нами. Оно красное, как наше знамя!
Весь этот день пять самолетов почти непрерывно были в воздухе. Приземлялись лишь для того, чтобы заправиться горючим и пополнить боеприпасы. И опять в воздух! И снова тяжелый бой то с истребителями, то с бомбардировщиками противника. Не было времени даже для того, чтобы спокойно поесть.
…Дежурный, внимательно осмотревшись, энергично взмахнул белым флажком, указывая направление взлета. Пилоты подняли руки вверх, докладывая командиру о готовности.
Сегодня в воздухе командовал комиссар Башкиров. В полете были Козлов, Паскуаль, Федоров, Бонилья. Поднялись в воздух в сторону Волги, а затем, набрав высоту две тысячи метров, пошли к цели. На этот раз они прикрывали пехоту. Навстречу самолетам с севера ползли серые низкие облака. Ночью прошел дождь, и теперь над Волгой поднимался легкий туман, будто белым шелком прикрывая воды реки.
Пилоты начали поиск противника. Набрав высоту, капитан Башкиров изменил курс на 180 градусов. Пролетая над вражескими окопами, пилоты заметили, что с земли их начали обстреливать. Изменили курс на 10 градусов к северу, и тут же Федоров начал легонько раскачивать свой самолет. Капитан Башкиров тоже заметил противника и приказал:
— С запада, на той же высоте, идут три эскадрильи «юнкерсов», а выше них — «мессеры». Атакуем бомбардировщики!
Пилоты знали: необходимо избежать того, чтобы бомбы упали на наши позиции. Задача была предельно ясной — атаковать бомбардировщики и самим избежать атаки вражеских истребителей. Оставались считанные секунды. Сорок фашистских самолетов не ожидали такой дерзости, такой отваги от пяти «яков». Однако послышались первые очереди, и трассирующие пули настигли первое звено вражеских машин.
Два «юнкерса» протянули огромные черные хвосты до самого берега Волги. Сверху казалось, что
