– Не надейся на милость короля, – сказал он. – Это говорило его опьянение. Протрезвев, он все забудет. Даст мне тебя без всяких вопросов. Не надейся!
– Неужели? – Кентон спокойно смотрел в злобные глаза. – Я уже дважды побил тебя, черная свинья!
– Третьего раза не будет! – выплюнул Кланет. – А когда король проснется, в моих руках будешь не только ты, но и храмовая шлюха, которую ты любишь. Хо! – загремел он, увидев, как сморщился Кентон. – Это тебя трогает, не так ли? Да, вы у меня будете оба. И вместе умрете – медленно, ах, как медленно, глядя на муки друг друга. Рядом, бок о бок, медленно, медленно, мои пытки уничтожат остатки ваших тел. Нет, остатки ваших душ! Никогда раньше мужчина и женщина не умирали так, как умрете вы!
– Ты не можешь повредить Шарейн, – ответил Кентон. – Стервятник, чья пасть изрыгает только ложь! Она жрица Бела и может не опасаться тебя!
– Хо! Ты это знаешь? – смеялся Кланет; потом склонился к его уху и прошептал так, чтобы слышал только он: Послушай, у тебя будет о чем поразмыслить, пока я отсутствую. Только пока жрица верна богу, она вне моей досягаемости. А теперь слушай, слушай: прежде чем король проснется, у Шарейн будет другой любовник! Да! Твоя любовь будет лежать в руках земного любовника! И это будешь – не ты!
Кентон напрягся, пытаясь разорвать ремни.
– Прекрасная Шарейн! – насмешливо прошептал Кланет. – Священный сосуд радости! И я разобью его – пока король спит.
Он обернулся к офицеру, захватившему Кентона.
– Пошли.
– Нет, нет, – торопливо ответил тот. – Я предпочитаю это общество К тому же если я потеряю этого человека, я навсегда потеряю и награду, которую ты пообещал.
– Дай мне его меч, – приказал Кланет, протянув руку к мечу Набу, который находился у офицера.
– Меч остается с этим человеком, – ответил капитан и спрятал его за собой; он посмотрел на лучников.
– Правильно, – кивнули друг другу лучники. – Жрец, мы не можем отдать тебе меч.
Кентон рявкнул, руки его взметнулись. Шесть луков напряглись, шесть стрел нацелились ему в сердце. Ни слова не говоря, он вышел из комнаты. дин из лучников встал и закрыл дверь на засов. Наступило молчание. Офицер о чем-то задумался; время от времени он вздрагивал, как от холода, и Кентон понял, что он думает о смерти с улыбающимися, нежными глазами, которая поднесла к его груди орудие пытки. Шестеро лучников не мигая смотрели на него.
И Кентон закрыл глаза, стараясь отогнать ужас, который почувствовал от последних слов Кланета, борясь с отчаянием.
Какой заговор против нее подготовил жрец, какую ловушку расставил? Он был так уверен в том, что Шарейн окажется в его руках. И где Джиджи, Зубран и Сигурд? Знают ли, что он схвачен? Он почувствовал ужасное одиночество.
Долго ли были закрыты его глаза, спал ли он, он не мог сказать. Но вдруг услышал как бы с бесконечного удаления спокойный бесстрастный голос.
– Проснись! – приказывал голос.
Он открыл глаза, поднял голову. Рядом с ним стоял жрец, длинный синий плащ покрывал его с ног до головы. Лицо жреца не было видно.
Руки и ноги Кентона были свободны. Он сел. Веревки и ремни лежали на полу. На каменных скамьях, прислонившись друг к другу, спали лучники. Офицер тоже спал.
Жрец указал на его меч, меч Набу, лежавший на коленях спящего офицера. Кентон взял его. Жрец указал на засов, закрывавший дверь. Кентон отодвинул его и распахнул дверь. Синий жрец скользнул за дверь, Кентон последовал за ним.
Синий жрец прошел по коридору около ста шагов и затем нажал на то, что Кентону казалось обычной стеной. Сдвинулась панель. Они стояли в другом коридоре, длинном, тускло освещенном. Коридор изгибался большой дугой. Кентону пришло в голову, что он идет вдоль внешней стены храма.
Их путь преградила массивная бронзовая дверь. Синий жрец, казалось, слегка коснулся ее. Однако она открылась и закрылась за ними.
Кентон стоял в келье в несколько десятков квадратных футов. В одном конце ее была массивная дверь, через которую они вошли. В другом еще одна такая же дверь. Слева большая каменная плита, гладкая, бледная.
Синий жрец заговорил – если только он действительно говорил: голос, как и тогда, когда Кентон проснулся, доносился как бы с бесконечно большого удаления.
– Мозг женщины, которую ты любишь, спит, – произнес этот голос. Она ходит во сне, движется среди сновидений, которые насылает ей другой мозг. Зло захватывает ее. Нельзя допустить, чтобы зло победило. Но это зависит от тебя, от твоей мудрости, твоей силы, твоей храбрости. Когда твоя мудрость подскажет тебе, что настало время, открой дальнюю дверь. Твой путь пролегает через нее. И помни: ее мозг спит. Ты должен разбудить его, прежде чем зло овладеет ею.
Что-то звякнуло на полу. У ног Кентона лежал клинообразный ключ. Подняв его, он увидел, что синий жрец стоит у дальней двери.
Теперь он казался облаком дыма, принесенного ветром затем это облако рассеялось и исчезло!
Кентон услышал гул множества голосов, приглушенный, смутный. Он прислушался. Голоса доносились не их коридора. Казалось, они проходят сквозь плиту бледного камня. Он прижал к ней ухо. Звуки теперь слышались отчетливее, но слова он по-прежнему не мог разобрать. Должно быть, камень здесь очень тонок, подумал он, если через него можно слышать. Справа он увидел небольшой рычажок. Нажал на него.
Туманный светлый диск в три фута шириной появился в камне. Он ослепительно сверкнул; казалось, в
