достаточно! Не хватало еще, чтобы она тоже появилась в полуголом виде — его фантазии и так зашли слишком далеко.
Около трех часов Клео принесла охлажденный напиток и печенье.
— Кто-нибудь хочет перекусить?
Разбрызгивая воду, к ней подошел Чанс.
— Выглядит совсем неплохо!
Немного позже к ним присоединилась и Рози.
— Ты видела, как я плавала, мам? — спросила она, растянувшись на песке возле матери.
— Конечно, милая. Просто здорово!
Передавая Чансу стакан содовой, она посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты хороший учитель. Спасибо…
— Я сам получил огромное удовольствие, но все равно спасибо за комплимент.
Заметив чуть поодаль на берегу какую-то девочку, Рози вскочила.
— Это, кажется, Сюзи. Пойду расскажу ей, как я умею плавать. Мама, можно я схожу?
— Иди, иди.
— Она — чудесный ребенок, Клео, — проговорил Чанс, наблюдая, как Рози вприпрыжку мчится по берегу. Затем он перевел взгляд на Клео. — Видимо, оттого, что у нее чудесная мать.
— Мы с Рози понимаем друг друга.
— Это больше, чем простое понимание, Клео. Ты любишь ее, и она, зная это, отвечает тем же. Из тех детей, которых я встречал раньше, ни один не видел такой заботы и ласки.
— Да, я ее люблю.
— В мире не было бы столько так называемых «трудных» детей, если бы родители воспитывали их так же, как ты Рози.
— Может быть, — согласилась Клео.
Она оторвала взгляд от озера и посмотрела на Чанса.
— Я должна сказать тебе кое-что.
— И что же? — Чанса охватило какое-то тревожное предчувствие, и он весь напрягся.
— Я собираюсь уехать с ранчо.
— Клео… — в его голосе послышалась беспомощность. — Но почему?
— И ты еще спрашиваешь?! — рассердилась Клео. — Считай, что я официально прошу дать мне расчет; другими словами, работать у тебя на ранчо я больше не буду. Мне понадобится несколько дней, чтобы упаковать вещи и перевезти мебель, но я останусь здесь не дольше чем до конца следующей недели.
Пока Клео говорила, Чанс угрюмо смотрел на нее.
— Я этого не хочу. В твоем отъезде нет никакой необходимости.
— Ошибаешься. — Клео заметила, что печенье в ее руках начинает крошиться, и положила его обратно на тарелку. — Пит вполне может заменить меня. Управляющий тебе на ранчо не нужен — пустая трата денег. Используй их лучше на что-нибудь другое.
— Не пытайся свести весь вопрос к деньгам, Клео. Ты хочешь убежать потому, что напугана, и мы оба это знаем. Все меняется, и вокруг, и в тебе самой, и ты боишься этих перемен. Боишься настолько, что готова вести себя как последняя эгоистка. Ты подумала, что будет с Рози, если ты нарушишь привычный ход ее жизни?
— Ты ведь только что говорил, что я хорошая мать, — усмехнулась Клео.
— Ты действительно хорошая мать. Прости, мне не следовало упрекать тебя за твое решение. И куда вы поедете? — спросил он после секундной паузы.
— Ну… в Денвер.
— А почему ты выбрала именно Денвер? Что там хорошего?
Почему у нее с языка слетело «Денвер», Клео затруднилась бы объяснить и себе самой. Впрочем, эта ложь была ничем не хуже другой, и не его дело, в конце концов, куда они едут!
— Вот я как раз и собираюсь это выяснить, — резко ответила она.
— У тебя там есть знакомые?
— Хватит задавать вопросы, Чанс, — оборвала его Клео. — Куда я собираюсь и что я буду делать — мои заботы.
— Только не в Денвер. Я думаю, что ты просто собираешься исчезнуть, уехать куда-нибудь подальше, к черту на кулички, так ведь? — Чанс наклонился ближе. — Клео, ты можешь отправиться хоть на край земли, но это не изменит того, что произошло между нами. Ты даже сейчас думаешь об этом точно так же, как и я. Ты помнишь и тот день в машине, и ту ночь в кабинете.
— Да, помню, — вскипела Клео. — И именно поэтому уезжаю. Не пытайся убедить меня в том, что одна ошибка не может повлиять на всю жизнь. Ты не имеешь права судить, потому что ты моя вторая ошибка!
Чанс прищурился.
— Так, значит, я вторая ошибка? То есть после отца Рози у тебя никого не было?
— Я говорила совсем не об этом, но раз уж зашел такой разговор, то пожалуйста: да, это правда!
Чанс задумчиво потер подбородок.
— И почему я? Если ты обходилась без мужчин целых восемь лет, то что случилось на этот раз?
Клео почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. «Потому что я была настолько глупа, что влюбилась в тебя!» — пронеслось у нее в мозгу. Она отвела глаза.
— Представления не имею.
Слегка отодвинувшись от нее, Чанс о чем-то напряженно размышлял. Что-то безжалостно-неодолимое уже успело их крепко связать друг с другом, и, похоже, навсегда. Эта тяга к общению и безумное желание близости, может быть, и есть то самое чувство, которое заставляет мужчин предлагать женщинам руку и сердце?
Эта мысль привела его в замешательство, ведь он никогда не думал всерьез о женитьбе, хоть и бывал не раз на свадьбах у друзей и даже выступал на нескольких в качестве свидетеля.
Он поднялся, рассеянно пересыпая песок из ладони в ладонь. Никогда раньше ему не приходилось сталкиваться с подобными ситуациями, но, подумал он, вдруг, скорее всего, такое поведение Клео объясняется тем, что она хотела бы иметь не любовника, а мужа? Он прокашлялся, пытаясь избавиться от какого-то странного кома в горле, и посмотрел на сидевшую в той же позе Клео.
— Мне бы хотелось, чтобы ты не торопилась с отъездом. Подожди, подумай еще.
— За эти дни я успела обо всем подумать, — холодно бросила ему в ответ Клео. — Это наилучший выход.
— Для кого?
Клео подняла голову и взглянула на Чанса.
— Для всех нас.
— И для Рози тоже?
В ее глазах вспыхнула злость.
— Пошел к черту! Прекрати впутывать в наши отношения Рози. Это касается только нас двоих, и больше никого, а ее — особенно!
В этот момент он хотел ее, как никогда за все время их знакомства. Ему с трудом удалось взять себя в руки и подавить желание подхватить ее на руки и отнести в машину. Она бы сразу смягчилась, оттаяла, как это уже случалось раньше. И через несколько секунд сама стянула бы с него плавки и стала бы целовать его тело. Она всегда жадно принимала ласки и сторицей возвращала их.
Однако сейчас был разгар дня и они находились в довольно людном месте. Совсем рядом играла с подружкой Рози. Бродили отдыхающие, смеясь и болтая друг с другом. Лаяли собаки. Слышались звуки радио.
— Когда вы возвращаетесь на ранчо? — холодно поинтересовался он.
— Завтра к вечеру.
— Ну, тогда и поговорим еще раз.
— Не стоит. Разговаривать больше не о чем.
