него никогда раньше не было.
Даже сам Бадди не был уверен, что его усилия сосредоточиться имели какое-то отношение к конверту, который пришел за день до намеченной ими даты отъезда из Байю – в тот самый момент, когда они обсуждали, не отказаться ли им вообще от их предприятия. Но однажды днем Бадди и Ронда разбирали гору корреспонденции, ежедневно пересылавшейся в харчевню с адреса лагеря Мечтателей в Майл-Хай-Сити: пять долларов тут, десять – там… Бадди как раз начал что-то говорить и остановился посреди фразы, когда распечатал конверт, о котором идет речь: его фраза так и осталась незаконченной, и ни он, ни Ронда позже не могли вспомнить, что он успел сказать, так как то, что он обнаружил в конверте, напрочь вычеркнуло его слова из памяти обоих.
Это был почтовый перевод от анонимного дарителя… Но они получали много анонимных взносов, так что сам по себе факт этот не мог бы произвести такого впечатления на их психику. Впечатление произвело главным образом то, что было написано на бланке перевода, который должен был быть выплачен целиком и полностью организации «Очнитесь От Американской Мечты»:
С минуту оба они просто смотрели на перевод, утратив способность как-то на него отреагировать.
Наконец Ронда произнесла:
– Бадди, не ты ли к этому руку приложил?
– Ронда, – Бадди мог только плечами пожать. – Я не настолько чудотворец.
Но Висенте, которому из-за всех этих тягот грозила опасность постепенно снова вернуться к прежнему мрачному взгляду на мир, сказал:
– Как мы можем быть уверены, что это не какая-нибудь ловушка?
Ответить ему никто не смог, и это настроение только усилилось в результате вечерней передачи пиратского телевидения Эдди-Чучела. Поддерживая связь с Дэном Атмостом, который после участия в акции «Матери Берутся за Оружие» и последовавшего за этим запрета появляться в эфире, снабжал заведующего прессой ООАМ новостями, не включавшимися в программу «Шоу-Америка», Эдди ухитрился получить самую волнующую пленку, какую Бадди когда-либо приходилось видеть. За несколько последних дней целая серия сильнейших из всех когда-либо зарегистрированных гравитационных аберраций поразила северовосточную часть страны, и на глазах у Мечтателей телевизионный экран высвечивал самый тревожный из ее результатов.
Мечтатели, не сводя глаз с экрана, смотрели в абсолютном молчании, как Статуя Свободы, окутанная летающим вокруг нее разнообразным мусором, стала раскачиваться на своем постаменте. Пока наконец она не поднялась в воздух и не улетела прочь.
– Ну все-таки, – сказала Полли, когда они с Биби и Бадди уселись в тот вечер за стол в последний раз пообедать всем вместе в трейлере, – слава Элвису, экспедиция наконец-то получила необходимые фонды.
– И нешуточные, – сказал Бадди. – И, слава богу, мы сможем теперь оставить позади этот невероятный всплеск активности. Только представь себе, сколько времени у нас с тобой будет на пути в Патагонию… и еще дальше, чтобы наверстать упущенное, рассказать друг другу обо всем, что происходило в эти годы.
– В Патагонию? – спросила Полли. – Кто сказал, что я еду в Патагонию?
К обоюдному удивлению Биби и Бадди, оказалось совершенно невозможным переубедить Полли. Ибо Полли, вопреки своей прежней решимости, наотрез отказалась покидать округ Магнолию. Ее одинокая грустная фигурка, стоявшая на следующий день на краю снова опустевшего пустыря и махавшая им вслед белой столовой салфеткой, зажатой в руке, на которой зияло отсутствие одного пальца, навсегда запечатлелась в памяти Биби – и Бадди – как один из самых печальных образов, когда-либо ими виденных.
Мечтатели попросили Присциллу-Предсказательницу о еще одной, последней, консультации перед тем, как все они покинули Байю.
– Что вы видите? – спросила Ронда, заглядывая в хрустальный шар через плечо Присциллы. Сама Ронда смогла увидеть там лишь крохотного Санта-Клауса, сидящего в санях посреди целого вихря вьющихся вокруг него снежинок.
– Я вижу то, что могло бы случиться через много лет… – произнесла предсказательница голосом, в котором отчетливо звучал странный восточноевропейский акцент; ее татуировки, казалось, кружатся на коже ее рук и ног, словно обретя собственную, отдельную жизнь. – А еще я вижу то, что не могло бы случиться никогда. Я вижу то, что мы могли бы сделать или уже сделали, но на то, чтобы завершить это, нам понадобилось бы прожить тысячи жизней. Я вижу конец и начало и середину всех вещей… И, – тут она пожала плечами, – я вижу, что существует великолепная вероятность того, что мы едем в самую настоящую ловушку. Но если мы останемся здесь, нас все равно скрутят в бараний рог. Поэтому я предлагаю паковать вещи и отправляться в дорогу.
Так что им просто больше ничего другого не оставалось, как снова пуститься в путь, ехать все дальше и дальше, вперед, к некоему священному граалю, до которого им, возможно, никогда не удастся добраться.
47. Граница
Депеша 4/12
От: Эдди Финклестайна
Кому: Всем членам ООАМ
– Мы не знаем, откуда мы явились, не знаем, куда идем… все, что мы знаем наверняка, – это что мы сейчас здесь. Но где же мы, черт возьми?
– Висенте, – сказала Ронда, – ну-ка, будь добр, кончай с экзистенциализмом и взгляни на карту.
Их караван катил по равнинам западного Техаса, сквозь нескончаемые зной, ветер и пыль, которым, казалось, никогда не будет конца. Во все стороны тянулся беспредельный и однообразный, плоский, спекшийся от солнца ландшафт, с пятнышками одинаковых коричневых кустиков, расположенных на одинаковом, и тоже коричневом, расстоянии друг от друга… Путешественники уже готовы были просто взвыть от скуки. Единственное облегчение представляли изредка попадавшиеся им одинаковые коричневые пропыленные городишки и афиши по сторонам дороги, написанные от руки, – ибо это была земля придорожных аттракционов.
Но у них уже и так имелось с собой множество самых больших и маленьких в мире, так что не было нужды останавливаться.
Стоял безжалостный зной. Рубашка у Бадди прилипала к спине, а пыль прилипала к рубашке, и все это вместе прилипало к спинке сиденья. Ладони скользили по рулю, пот струился со лба прямо в глаза, их жгло от него и кололо. Пот каплями стекал с носа и падал вниз, на сиденье, образуя небольшую лужицу, а если Бадди на миг забывался и клал локоть на оконную раму, на коже оставался ожог.
Должно быть, для жителей городов, через которые они проезжали, они представляли собой поразительное зрелище: сотня одинаковых грузовых машин, словно скользящих низко над дорогой, совершающих свой путь через равнины; нанесенная краскодувкой Дева Мария с детьми, глядящая с боков машин, а время от времени – и Иосиф, с удивлением на лице взирающий на эти обожженные солнцем крохотные городишки, несомненно, нуждающиеся в спасении. И многие фермеры и работники, подняв головы и увидев, как они проезжают, должно быть, задумывались: да не пришло ли уже Царство Божие на Землю самым американским из всех возможных путей – по шоссе. Хотя навсегда останется загадкой, что они могли подумать о последнем грузовике, на котором (в результате тайного соглашения между Полли и Эдди)
