вниз, тяжело рухнув на крышу. Выпавшая из его рук винтовка, громыхнув по железу, подпрыгнула.
Римо побежал назад.
— Надо поскорее сматываться!
Корасон видел их снизу — темные силуэты на фоне почти белого неба Бакьи.
Вцепившись в аппарат, он подкатил его ближе и, уже не таясь, нажал нужную кнопку. Аппарат глухо заурчал и издал громкий треск.
Корасон промахнулся. Пучок зеленых лучей проплыл над крышей, никого не задев. Ударившись в дверь, ведущую на лестницу, он дернулся и слегка зацепил троих американцев призрачным сиянием.
Римо еле вымолвил:
— Нам бы лучше...
Он хотел прибавить «поторопиться», но язык не повиновался ему. С удивлением, безмолвно молящим о помощи выражением глянул он на Чиуна, но глаза старого учителя закатились, ноги задрожали и согнулись в коленях, и он медленно опустился на крышу. Римо замертво свалился на него.
У Руби не было времени предаваться размышлениям, почему она уцелела, а Римо и Чиун пострадали. Будет время — подумаем позже. Сначала — вещи поважнее. Самые главные. Добравшись до края крыши, она приготовилась совершить головокружительный прыжок со второго этажа и бежать сломя голову. Но в последнюю минуту обернулась. Римо и Чиун лежали, напоминая кипу подготовленного для стирки неразобранного белья — Римо представлял здесь хлопок, а Чиун — шитую шелком парчу.
Она снова приготовилась к прыжку и снова обернулась.
С тяжелым вздохом отошла от края и, прихватив винтовку охранника, подбежала к Римо и Чиуну.
— Вот, черт! Так я и знала, что этот лопух все испортит.
Глава восьмая
Корасону снизу не было видно, задели ли Римо и Чиуна первые лучи. Поэтому он продолжал поливать потоком зеленого света крышу, но из-за того, что они лежали, лучи проходили над ними, не причиняя дальнейшего вреда.
Но Руби Гонзалес не желала рисковать.
Чтобы лучше прицелиться, она легла на крышу и выстрелила в аппарат Корасона. Пуля, не попав в цель, только сняла металлическую стружку с угла ящика.
— Черт бы побрал эту пушку! — сплюнула девушка. — Если у охраны — такое оружие, то чего же ждать от этой страны!
Она стала было прилаживать к плечу винтовку часового, но Корасон и Эстрада уже втащили аппарат — от греха подальше — обратно в вертолет.
— А ну выходите, болваны несчастные! — заорал Корасон на солдат и охранников, испуганно прятавшихся под навесом. — Мигом — наверх. Хватайте их!
Сам Корасон укрылся за вертолетом. Пуля, посланная Руби, застряла в обшивке.
Руби повернулась к Римо и Чиуну.
— Ну, вы, вставайте же! Поднимайтесь! — молила она. — Надо идти. Пошевеливайтесь!
Но те лежали без движения.
Руби дала еще два выстрела по солдатам, карабкавшимся по лестнице на крышу дома напротив. Положение становилось отчаянным.
Римо и Чиун не двигались, а Руби было опасно задерживаться здесь дольше. Большой урон врагу она этим никчемным оружием нанести не могла и к тому же, продолжая стрелять, вызывала на себя огонь. Был риск, что шальная пуля прикончит Римо или Чиуна, лежавших без сознания.
Солдаты уже забрались на противоположную крышу и открыли стрельбу.
— Только передохнем все, и никто никого не спасет, — сказала Руби самой себе. Склонившись над Чиуном, она прошептала старику в ухо, надеясь, что тот слышит ее: — Я вернусь за вами. Слышите, вернусь.
Откатившись подальше от Римо и Чиуна, чтобы их не задели направленные в нее пули, Руби выстрелила еще пару раз. При каждом выстреле солдаты низко пригибались.
Руби продвигалась к стене, что выходила на пустошь, окружавшую тюрьму. Остановившись на краю крыши, она выстрелила еще два раза и закричала во всю глотку:
— Кончайте стрелять! Мы сдаемся!
И не успели еще солдаты поднять головы, как Руби прыгнула с шестиметровой высоты вниз.
Не видевшие ее прыжка солдаты ждали капитуляции.
Тишину разорвал гневный рев Корасона:
— Они ведь сдаются, идиоты! Лезьте на крышу и арестуйте их!
Сам Генералиссимус из осторожности все же не выходил из-за вертолета.
Солдаты неохотно повиновались, опасаясь внезапного нападения.
Увидев, что стрельба действительно прекратилась, один смельчак, взобравшийся на крышу, выпрямился во весь рост. С ним ничего не случилось, и остальные распрямили спины и побежали по крыше. Там, на другом ее конце, солдаты нашли лежавших без сознания Чиуна и Римо. Руби нигде не было.
— Женщина скрылась! — крикнул сержант Корасону. А себя мысленно спросил: получит он теперь семьдесят три миллиона долларов или нет? С одной стороны, она улизнула, а с другой — без его помощи. — А двое мужчин тут!
— Давайте их сюда, — приказал Корасон. — А ее ищите повсюду.
Остановившись на краю крыши, солдаты вглядывались в раскинувшуюся за тюремной территорией равнину.
Равнина тянулась во все стороны на много миль — гладкая, как ладонь. Спрятаться женщине было абсолютно негде. Она была бы видна здесь как чернильное пятно на белом листе бумаги. Солдаты пристально всматривались в окрестности.
Руби Гонзалес исчезла.
Тела Римо и Чиуна солдаты свалили перед Корасоном прямо в грязь.
— Они мертвы? — поинтересовался Корасон.
Солдаты покачали головами.
Корасон разразился смехом.
— А еще говорили, что они сильнее меня! Ну, что скажешь теперь, кузина Хуанита? Вот они, валяются передо мной в грязи.
Правой ногой он пнул в бок Римо, а левой ткнул Чиуна в живот.
— Теперь ясно, кто сильней. — Корасон обвел взглядом солдат. — Кто могущественнее всех? — грозно спросил он.
— Наш президент, Генералиссимус Корасон! — хором прокричали солдаты.
— Правильно, — согласился он с явным удовольствием. — Я. Сильней меня нет никого.
Президент посмотрел себе под ноги — туда, где лежали без сознания Римо и Чиун.
— Что с ними делать, Генералиссимус? — спросил майор Эстрада.
— Посадить в клетки. И отвезти в мой дворец. Я хочу, чтобы их доставили в мой дворец, ясно?
Эстрада кивнул. Вызвав лейтенанта охраны, он приказал тому позаботиться обо всем.
Корасон шагнул к вертолету.
— Вы во дворец? — спросил Эстрада.
— Разумеется, — ответил Корасон. — Нужно разорвать отношения с Соединенными Штатами. — Поднимаясь в вертолет, он фыркнул: — Тоже мне сила! Сила — это я.
Он не обратил внимания, что поблизости, в горах, вновь застучали барабаны.
Глава девятая
Шоссе, ведущее к столице, было все в колдобинах, и джип отчаянно трясло на ухабах. Хотя Бакья и поставляла на мировой рынок двадцать девять процентов всего битума — по этой причине весь остров был испещрен глубокими карьерами — никому в правительстве в голову не приводило привести в порядок собственные дороги.
В глубине джипа тряслись в клетках ( три фута — высота, два — длина и ширина ) неподвижные тела Римо и Чиуна Сопровождавшие их стражники обозревали проносившуюся за бортом автомобиля голую равнину — словно боясь нападения Руби Гонзалес.
