— Пойдемте, я вам все покажу, — шепнул он. — Пошли.
Он распахнул дверь в ашрам, и ворвавшийся в комнату все тот же запах защекотал ноздри Римо. Тот инстинктивно попятился, но Бейнс, схватив его за запястье, втянул внутрь ашрама. Римо уже не мог сопротивляться. Сила вмиг покинула тело, он казался себе тряпичной куклой.
Бейнс, затрачивая не больше усилий, чем потребовалось бы ему для прогулки с ребенком по рядам универмага, швырнул Римо к подножью статуи и, склонившись над ним, зашептал:
— Все это правда, — глаза его блестели от возбуждения. — Она — Кали и Она возлюбила смерть.
Слабый, беспомощный крик слетел с губ Римо. Он ощущал Ее близость — Она душила его.
— Бейнс... Чиун... желтый платок... — бормотал Римо, пытаясь сберечь хотя бы частично рассудок от притупляющего влияния статуи.
Ее запах обволакивал его, не оставляя никаких других желаний, кроме властного, маниакального желания обладать Ею.
“Принеси мне смерть”. Он снова слышал этот голос, но теперь он рождался не внутри него, а слетал с губ статуи. И Римо понимал, что на этот раз не посмеет ослушаться.
О.Х. Бейнс следил, как Римо, двигаясь как зомби, подошел к двери и вышел на улицу. Некоторое время президент выжидал. Затем вытащил из кармана рубашки миниатюрную камеру, извлек оттуда крошечную кассету с пленкой и положил обратно в карман.
Уединившись в кабинете, он набрал номер. Набрал его первый раз в жизни. На другом конце подняли трубку, но ничего не ответили.
— Алло! Алло! — прокричал Бейнс.
— Одна услуга вам будет оказана, — прошептал в трубку бесполый голос. — А потом статуя будет моя.
— Согласен, — сказал Бейнс. — Здесь объявился один человек. Федеральный агент — с ним нужно покончить.
— Понятно.
— Мне все равно, как вы это сделаете.
— Потом расскажем вам как.
Через полчаса Бейнс встретился с незнакомцем у предназначенного на слом дома. Тот был по уши закутан в плащ, на руках — перчатки. Бейнс передал кассету.
— Агента зовут Римо, — сказал он незнакомцу. — На пленке — его изображение.
Фигура кивнула.
— Значит, порешили? — сказал Бейнс.
— Готовьте статую.
— А если у вас сорвется?
— У меня никогда ничего не срывается.
Бейнс хотел уже уходить, но в последний миг заколебался.
— Я вас еще увижу?
— А вы хотите?
Бейнс проглотил слюну и сказал:
— Не знаю. Не уверен. И все-таки скажите — зачем вам так нужна статуя? Она не стоит миллиона долларов.
— Я хочу многого... в том числе и тебя.
И фигура стала медленно разоблачаться.
Глава двадцатая
Пошатываясь, Римо как безумный брел по улице. Единственные звуки, которые слышал он в этом спящем городе, были напряженные удары собственного сердца: оно, казалось выстукивало: “Убей для меня, убей для меня, убей для меня”.
Руки, его напряженно застыли по сторонам. Он вышагивал по улице, как человек танцующий со смертью, — безучастный, опьяневший от похоти, источника которой нег понимал. Не повинуйся, слабо посоветовал ему внутренний голос, но он был слишком невыразителен, чтобы к нему прислушаться. А потом и совсем замолк.
Из заторможенности его вывел голубь, вспорхнувший с телеграфного провода и слетевший на землю. Птица, непривыкшая к темноте, мерно заходила кругами прямо перед Римо.
— Принеси мне смерть, — вновь зазвучал в нем голос Кали.
Замерев на месте, голубь склонил голову сначала на одну сторону, потом — на другую.
— Принеси мне смерть.
Закрыв глаза, Римо произнес:
— Хорошо.
Звук его голоса, казалось удивил голубя, и тот недоуменно посмотрел на припавшего к земле человека. Но, видимо, осознав мощь этого странного создания, которое может двигаться столь бесшумно и замирать, уподобляясь неподвижному камню, голубь впал в панику и отчаянно захлопал крыльями, торопись взлететь.
Но тут Римо прыгнул, прочертив в воздухе идеальную спираль, — этому его научил Чиун, при таком прыжке на тело почти не влияли встречные воздушные потоки, тормозящие движение. Типично для техники Синанджу — легкий прыжок, все мышцы работают идеально синхронно, тело свободно вращается, руки, вытягиваясь, обрывают полет голубя, резкий захват — и шея крошечного существа сломлена.
Римо держал в руках мягенькое, еще теплое тельце, сердце его стучало так громко, что отдавало в ушах.
— Боже, что это? — прошептал он, рухнув на колени прямо посредине грязной мостовой с пятнами бензина и машинного масла. Проезжавший автомобиль свернул в сторону, объехав его, но при этом отчаянно загудел, от чего в ушах у Римо зазвенело. Постепенно звон прекратился, замедлилось и сердцебиение. В ночной тишине вновь разлилось спокойствие, а он стоял, держа в руках мертвую птицу.
Беги, сказал он себе. Однажды он уже бежал, можно попробовать еще раз.
Но тогда он вернулся, вернется и на этот раз, он это знал.
Кали обладала огромной властью над ним.
Римо выпрямился, колени его дрожали, и пошел назад, в ашрам. С каждым шагом он все больше и больше презирал себя, понимая, что своим поступком бросил тень на Синанджу — как бы снизил уровень притязаний Дома, отняв жизнь у ни в чем не повинного существа, оказавшегося по воле случая на его пути. Чиун называл его Мастером Синанджу, земным воплощением бога Шивы. Но он был ничем. Даже меньше, чем ничем. Он принадлежал Кали.
Войдя в ашрам, где все еще мирно посапывали члены общины, Римо возложил жертву к подножью статуи.
Та улыбнулась ему. Она каким-то образом ласкала его, посылая импульсы страсти человеку, который отдал Ей свою силу и подарил долгожданную бескровную жертву.
Римо придвинулся к статуе ближе; источаемый Ею запах — аромат цветов зла — вскружил ему голову, вызвав безудержное желание обладать Ею. На какое-то мгновение другое виденное им прежде, лицо заслонило каменную маску. Кто была эта женщина? Она плакала и казалась живой и одновременно иллюзорной. Образ плачущей женщины болью отозвался в его сердце, вызвав горестное ощущение потери. А тем временем статуя притянула его к себе; он почувствовал на губах ледяной поцелуй и услышал, как Она произнесла: “Муж мой”. Его охватили чудовищная слабость и удушье, он терял волю...
Страшным усилием вырвался он из Ее объятий, стукнув по одной из рук. Та отлетела и с грохотом ударилась об пол, а Римо ощутил внутри невыносимую боль. Инстинктивно он согнулся пополам, припадая на колено. Упавшая рука, подпрыгнув, вцепилась ему в горло. Оторвав ее, Римо в ужасе выбежал из ашрама.
Шум разбудил спящих почитателей Кали, но прежде чем они осознали, что происходит, Римо был уже на улице.
Не чуя под собой ног, побежал он по улице прямо к мотелю. Только оказавшись у себя в номере и тщательно заперев дверь, Римо заметил, что все еще держит глиняную руку, и в отвращении швырнул ее в
