— Совершенно верно замечено, — согласился репортер.
— Отвратительно.
— Если хотите, — не отрицал тот.
— А разве намерение ничего не стоит?
— Дорогая леди, — устало сказал журналист, — да если б из одних дурных намерений можно было состряпать сюжет, вечерние новости длились бы сорок часов подряд.
— Да просто нам попалась испорченная атомная бомба, ты, дурья голова! — завизжала Глория.
— А у нас — горячая линия, — ответил репортер и повесил трубку.
Глория прикурила от окурка Натана.
— Нам надо придумать новый план, — сказала она.
— Они не купились на этот?
— Свиньи. Этот парень заявил, что дурных намерений еще недостаточно.
— А во Вьетнаме, значит, было достаточно, — произнес Натан самым лицемерным и самодовольным тоном.
— Как прикажешь это понимать, черт подери? — спросила Глория.
— Понятия не имею, — вполне кротко ответил Натан. — Просто если говорить о Вьетнаме — никогда не промахнешься.
— Вьетнама больше нет, — оборвала его Глория, — так что кончай молоть чепуху. Это важно. Перривезер подпрыгнет до потолка, когда узнает, что бомба не взорвалась. Он, должно быть, потратил на нее целое состояние.
— Да уж, состояние, — произнес Натан.
Соглашаться с Глорией почти всегда было безопасней.
— Может, нам удастся выдумать что-нибудь такое же удачное. Какую-нибудь сенсацию, чтобы все эти средства массовой информации кинулись на нее, — сказала Глория.
— ВИМП так и не заинтересовалась? — спросил Натан.
— Они сказали, что послали бригаду, но все разъехались по домам.
— А ВАСК? — снова спросил Натан.
— Они тоже выслали бригаду, на которую напали какие-то люди, наблюдавшие за цветением цветов. Значит, нам просто необходимо выдумать что-то приличнее.
— Например?
— Думай, — велела Глория.
Натан свел брови над переносицей.
— Так пойдет? — спросил он.
— Неплохо, — ответила она.
— Я думаю. А может, выразить протест?
— Протесты отменяются, — отрезала она. — Это должно быть нечто вправду крупное.
— Когда-то мы освобождали банки, — предложил Натан.
— Плохо. Банки тоже исключаются.
— Тогда что?
— Школы и крупные магазины, — ответила Глория. — Что-то в этом роде. Убийство детей всегда производит впечатление.
— А как насчет больницы? — спросил Натан. — Или это уж слишком грубо?
— Больница? — резко переспросила Глория.
— Ну да. Собственно говоря, я не думал, что это так прозвучит.
— Да это просто здорово. Больница. Детское отделение. Мы это сделаем в тот день, когда туда приводят всяких домашних животных поиграть с детьми. Мы им покажем! Будут знать, как позволять этим маленьким ублюдкам издеваться над животными.
— И правда, неплохо, — подтвердил Натан. — Прямо в точку.
— Не говори так. «Прямо в точку» уже давно никто не говорит.
— Прости, Глория. Я только хотел сказать, что твоя идея и в самом деле капитальная.
— Просто блеск! — сказала она.
— Прямое попадание, Глория, — поддержал Натан.
— Ладно. А теперь позвоним Перривезеру и скажем, что мы придумали, — сказала Глория. — Честно говоря, эта идея с атомной бомбой никогда меня особо не колыхала.
— Слишком разрушительная? — спросил Натан.
— Да нет, просто, кто сможет увидеть эту кровь? — спросила Глория.
Глава одиннадцатая
Когда Перривезер вошел в лабораторию, доктор Декстер Морли сидел на высоком табурете, его пухлые щечки пылали, жирные коротенькие пальчики сцепились на коленях. Маленький ученый увидел своего нанимателя и губы его сморщила мгновенная горделивая усмешка.
— Ну? — нетерпеливо спросил Перривезер.
— Эксперимент закончен, — ответил Морли.
Голос его дрожал от возбуждения и удовлетворенной радости.
— Где это? — спросил Перривезер, проносясь мимо ученого к лабораторным столам.
— Их двое, — сообщил Морли, изо всех сил, но безуспешно пытаясь удержать руки Перривезера подальше от стерильных поверхностей лабораторных столов. — Если б вы только подождали минутку...
— Я уже и так достаточно долго ждал, — оборвал его Перривезер. — Где?
Доктор Морли хмыкнул с упреком, но направился к стоявшей на полке маленькой коробке, прикрытой марлей. Его руки задрожали, коснувшись коробочки.
— Вот, — сказал ученый, его охрипший вдруг голос полон был благоговения, когда он снял марлевый покров.
Это была кубическая плексигласовая коробка. Внутри лежал кусок гниющего мяса. А на мясе, кормясь и лениво потягиваясь, восседали две мухи с красными крылышками.
— Это пара производителей? — спросил Перривезер. — Вы получили пару производителей?
— Да, мистер Перривезер.
У Перривезера при виде мушек невольно перехватило дыхание. Он так осторожно поднял пластиковый куб, что мухи, сидевшие на мясе, даже не встрепенулись. Он рассматривал их со всех сторон, и так, и эдак поворачивая куб, разглядывал мух снизу, сверху и глаза в глаза, восхищался напоминавшим витражное стекло алым цветом их крыльев.
— Их крылья точь-в-точь цвета свежей человеческой крови, — шептал он.
Пока он наблюдал, две мухи поднялись с куска мяса, быстро спарились в воздухе и снова уселись.
Перривезер, любуясь, сказал скорее самому себе, чем доктору:
— Вот если б только мне удалось найти женщину, которая бы так смогла.
По некоторым причинам доктор Декстер Морли почувствовал себя неловко, точно он подглядывал за кем-то, и его застали врасплох за столь неблаговидным занятием. Он откашлялся и сказал:
— Собственно говоря, эти две мухи ничем не отличаются от обычных комнатных мух, кроме цвета крыльев. Musca domestica по классификации Диптера.
— Они не совсем точные подобия комнатных мух, — поправил Перривезер, кидая хищный взгляд на ученого. — Вы ведь этого не изменили, не так ли?
— Нет. Я ничего не менял.
— Тогда это последняя форма жизни, — медленно произнес Перривезер, поворачивая пластиковый куб так, как если бы то был совершенный бледно-голубой бриллиант чистейшей воды, который он только что нашел на собственном дворе.
— Ну, я бы не стал заходить так далеко, — сказал доктор Морли, суетливо моргая и жалко пытаясь улыбнуться.
— Что вы там лепечете? — прошипел Перривезер.
— Э. Да, сэр. Я только хотел сказать, что в большинстве аспектов эти создания являются обычными комнатными мухами. Форма тела и структура организма. Тот же способ питания, который, к сожалению, делает их переносчиками болезней, хотя я верю, что со временем мы сумеем это устранить...
