Впервые после возвращения в Синанджу Римо услышал тихий голос Ма Ли:
— Да.
— Я спрашиваю жениха, — пропел Чиун, — согласен ли он взять в жены эту девушку? Отныне и вовеки веков?
— Согласен, — сказал Римо.
Чиун в последний раз обвел взором толпу, потом воздел руки, так что из-под широких рукавов стали видны его костлявые руки.
— И я обращаюсь ко всем собравшимся: станьте свидетелями этого союза! Но прежде чем объявить их мужем и женой, я должен спросить: нет ли среди вас кого-нибудь, кому претил бы этот брак?
Толпа в один голос ахнула. Прежде никогда такой вопрос на свадьбах здесь не звучал. Может, это американский обычай? И как они должны отвечать? Все нерешительно переглядывались.
И вдруг сквозь толпу стал пробираться маленький человечек. Проскользнув между колен недоумевающего Пул Янга, ребенок вышел вперед и, уставившись на Римо Уильямса круглыми глазами, закричал:
— Папочка! Папочка!
Ангельское детское личико сияло.
— Что это значит? — смутился Римо.
Мастер Синанджу швырнул деревянную утку оземь, так что у нее отлетела голова. После этого он один раз громко ударил в ладоши.
— Произошла ошибка! — отчеканил он. — Этот мужчина не чист. Я объявляю свадьбу несостоявшейся, поскольку жених не девственен.
— Не... — промямлил Римо. — А для кого это новость?
— Для невесты! — отрезал Чиун. — Только чистый разумом и телом может взять в жены девушку из Синанджу. Римо, мне стыдно, что ты ввел ее в заблуждение, тогда как доказательство твоего распутства — вот оно, льнет к твоим коленям.
Римо повернулся.
— Ма Ли, я понятия не имею, что это за ребенок, — взволнованно заговорил он. — Правда!
— Неужели? — раздался из толпы решительный женский голос.
Римо дернул головой. Голос. Голос был ему знаком!
Перед толпой стояла, завернувшись в плащ, высокая женщина с лицом, обрамленным белокурыми локонами. Ее зеленые глаза гневно сверкали, потом свет в них потух и они приобрели недружелюбный серый оттенок.
— Джильда! — ахнул Римо.
Глава 25
Все произошло так быстро, что Римо Уильямс просто оцепенел.
Перед ним стояла Джильда Лаклуунская. Она распахнула длинный плащ, под которым был кожаный костюм викинга и кольчуга. На поясе висел короткий кинжал.
— Но как? — пробормотал Римо. — Я хочу сказать, здравствуй! Как ты тут оказалась?
— Прежде чем ты женишься на этой женщине, — ледяным тоном произнесла Джильда, — я хочу, чтобы ты взглянул на свое дитя. После этого, если хочешь, можешь жениться.
Римо поглядел вниз — на него смотрели встревоженные карие глазенки. Ребенок крепко держался за его коленку.
Римо ошеломленно поднял глаза.
— Мой ребенок?!
— Наш, — сурово ответила Джильда Лаклуунская.
Римо повернулся к своей нареченной.
— Ма Ли, я...
Но ее уже не было. Белые ленты, связывавшие их руки, теперь свободно висели у него на запястье. Дверь домика Ма Ли захлопнулась за облаком красного шелка.
Мастер Синанджу шагнул к Римо и поднял на руки малыша. Потом повернулся к публике, держа ребенка над головой.
— Не надо горевать, люди! Хотя свадьбы сегодня не будет, поприветствуйте наследника моего приемного сына от женщины-воина по имени Джильда Лаклуунская!
Раздались приветственные возгласы, но быстро стихли.
— Белый! — пронесся шепоток. — Он белый. Неужели корейцы больше не будут править нашей деревней?
Римо повернулся к Чиуну.
— Это твоих рук дело! — сказал он. — Ты сообщил Джильде о готовящейся свадьбе!
Чиун обошел Римо, так чтобы публика видела малыша, широко открытыми, непонимающими глазенками взирающего на толпу народа.
— Потом! — прошипел он. — Сейчас самый критический момент! Селение может признать в твоем сыне своего!
— Как мне теперь оправдываться перед Ма Ли?! — в сердцах воскликнул Римо.
— Она найдет себе другого. Ма Ли молода, сердце у нее отходчивое. Лучше помолчи! — Чиун опять повернулся к толпе. — Вы говорите, что ребенок белый! — воскликнул он. — Да, пока он белый. Но через год его кожа станет темнее, а через пять вы не отличите его от наших деревенских ребятишек! Через двадцать он будет настоящий Синанджу — телом, разумом и душой.
— Но у него круглые глаза, — сказал какой-то мальчишка.
— Это пройдет, — пообещал Чиун. — Главное, что в нем уже горит солнечный источник! После Мастера Чиуна будет Мастер Римо. А после Мастера Римо будет Мастер... Как его зовут? — скривив губы, спросил он Джильду.
— Фрея, дочь Римо, — ответила та.
— Фрея, дочь... — Чиун осекся.
Все загоготали. Селяне тыкали пальцами в девочку и в открытую потешались над выряженным в лохмотья Римо.
Римо посмотрел на Фрею, потом перевел взгляд на Джильду и снова на Фрею. Одними губами он произнес: “Дочь?” Джильда кивнула.
Мастер Синанджу резким движением протянул ребенка матери и в гневе набросился на толпу:
— Прочь! Все прочь отсюда! Это не для ваших ушей!
Селяне нехотя стали расходиться, замедляя шаг от обуревавшего их любопытства. Но когда от Мастера Синанджу последовало еще одно грозное предупреждение, они обратились в бегство. Мастер был вне себя от ярости, и все понимали, что лучше удалиться.
Дождавшись, когда топот последней пары сандалий стихнет, Чиун обернулся к Римо и Джильде.
— Ты меня обвел вокруг пальца! — обрушился на него Римо.
— И меня тоже! — прибавила Джильда. — В письме ничего не было о свадьбе. Вы же мне написали, что срочно требуется мое присутствие — и больше ничего.
Чиун только отмахнулся.
— Это все мелочи! Слышать ничего не хочу! Вы что, не понимаете, что здесь произошло?
— Понимаем, — с горечью ответил Римо. — Ты сломал мою жизнь.
— Твою жизнь?! Твою жизнь! А как же я? Я опозорен. Ты опозорен. Мы все опозорены.
— А мне чего стыдиться? — изумилась Джильда, гладя девочку по голове; та была напугана скрипучим голосом злого старика и уткнулась матери в плечо.
— Как чего? Вот этого! — ответил Чиун, снимая с девочки меховой капюшон, закрывавший золотые волосы.
Римо с Джильдой непонимающе уставились на Чиуна. Видя их недоумение, Чиун топнул ногой и сформулировал свое недовольство более конкретно:
— Дитя женского пола! Какой позор! Первенец моего приемного сына, будущего Мастера Синанджу, — недостойная девчонка!
— И что? — снова не понял Римо.
