не значила бы для цивилизации — для нас же это потеря союзника, от которого больше хлопот, чем пользы: этот мерзавец Интифада неоднократно угрожал переметнуться на сторону Запада”.
С начальством Колдунов согласился. О риске же знал даже лучше них — и безоговорочно принимал его во имя науки.
Но превратиться ради этого в простого убийцу... Да нет, не простого. Ни один убийца не мог похвастаться таким количеством жертв. А он не палач. Он ученый.
Додумать он не успел: на площадку перед ускорителем въехал темно-зеленый джип полковника Интифады. Хозяин джипа, облаченный в темно-зеленый мундир, легко выпрыгнул прямо на ступени зарядной камеры. Колдунов подумал, что он похож на клоуна, и, отвернувшись, сплюнул в угол.
— Я вижу, что успел как раз вовремя — чтобы увидеть, как в чудо-пушку загоняют ядро! — довольно захохотал полковник. В ответ на что персонал дружно заорал “Аль-акх аль-акид!”, что, по слухам, означало “Ваше Братство Полковник”.
— Поврежденные рельсы заменены, и установка находится в рабочем состоянии, — доложил Колдунов, как только зеленый силуэт полковника появился на пороге рубки. — Но то, что вы задумали, не кажется мне разумным шагом.
— Разумным? Не разума, а мудрости исполнен каждый мой шаг! Иначе не может быть — я вождь лобинийской революции!
Ты грязный дикарь в ворованном мундире! — неприязненно подумал Колдунов. Отправь тебя обратно в пустыню — и ты снова начнешь жрать змей, как делали твои не такие уж далекие предки.
— Президент США в своей речи предупредил об ответных мерах в случае следующего удара, — напомнил он, в упор глядя на полковника. — И он утверждает, что знает, кто несет ответственность за предыдущие два.
— Он лжет.
— Вы уверены?
— Все американцы лгут. Всегда! Пора начинать, товарищ.
— Но... может быть, не Нью-Йорк?
— Если бы первой ракетой разрушили Белый дом, мне не пришлось бы сейчас наносить удар по Нью- Йорку. Меня бы устроили даже Сенат или Пентагон. Но вы не можете гарантировать мне точности поражения цели, поэтому я нанесу удар туда, где даже случайное попадание будет наиболее разрушительным.
— Смерть! — заорали по знаку аль-Мудира за окном. — Смерть американцам!
Глаза полковника Интифады довольно блестели. Слов нет — его люди хорошо выдрессированы. Ни дать ни взять — собачки в балагане.
Отвернувшись, Колдунов переключил свое внимание на людей, трудившихся у зарядной камеры. Человек двадцать толкали локомотив, другие направляли его, третьи тянули за громадные тросы. В целом картина напомнила Колдунову египетские барельефы с изображением строительства пирамид.
Наконец зеленая громадина паровоза исчезла в темном зеве зарядной камеры ускорителя.
— Очистить зону запуска, — распорядился полковник Интифада.
Аль-Мудир в микрофон повторил приказ. Зеленые фигурки бросились к цоколю рубки.
Полковник Интифада повернулся к ученому.
— Что ж, ваша очередь, товарищ Колдунов.
— Если вы все еще настаиваете... что ж, пойду закрою зарядную камеру, — пожал плечами Колдунов.
— Мы пойдем вместе.
— В этом нет необходимости.
— Я настаиваю, товарищ Колдунов!
— Как вам будет угодно, — кивнул Колдунов после секундной паузы.
Спустившись по стальной лесенке, Колдунов подошел к люку зарядной камеры. Быстро набрал на панели номер — полковник Интифада таращился через его плечо. Ввел еще один код, третий, четвертый. Огромная крышка люка бесшумно вошла в пазы, наглухо задраив темную пещеру гигантской пушки.
— Прекрасно, — произнес за спиной полковник Интифада. Обняв Колдунова за плечи, он повел его к рубке управления. Что-то еще было в его улыбке, кроме обычной надутой гордости...
Украдкой обернувшись, Колдунов понял все — клавиши панели, на которые он нажимал, светились зеленым. Все ясно. Этот сукин сын смазал их невидимой химической краской, позеленевшей от соприкосновения с его, Колдунова, пальцами. Но что толку? Все равно он не сможет вычислить все четыре кода, а уж тем более запомнить.
Нет. На такие дешевые трюки его не купишь.
Оказавшись в рубке, Колдунов немедленно приступил к последней фазе — подключению энергопитания. Потускнели яркие лампы под потолком: электромагнитному ускорителю требовалось очень много энергии. Колдунов знал, что электрический свет меркнет сейчас и во всех городах Лобинии, расположенных по средиземноморскому побережью. А во время первого запуска даже столица на двое суток оказалась в темноте.
— Номинальная мощность, — подал голос аль-Мудир.
Полковник Интифада нервно облизывал тонкую полоску губ.
— Устанавливаю угол запуска, — как автомат, повторял Колдунов заученные давно фразы. Вдохнув, он взялся за резиновую рукоять рычага, поднимавшегося над пультом.
Даже сквозь толщину люка были слышны лязг стали и рев моторов. Сам электромагнитный ускоритель напоминал огромную мортиру, жерло которой было направлено в сторону Америки. И, как у мортиры, точность попадания зависела от правильности выбранного угла.
Рев моторов стих — гигантское дуло на поверхности заняло положение согласно выбранным координатам.
— Отсчет, — скомандовал Колдунов.
Аль-Мудир начал считать с десяти. Досчитал до четырех, пропустил три — эту цифру, как видно, он еще не выучил — и когда дошел до нуля, полковник Интифада, дико выпучив глаза и сжав кулаки, затянутые в зеленые перчатки, истошно заорал:
— Пуск!
Стиснув зубы, Петр Колдунов сбил красный колпак над пусковой кнопкой и большим пальцем надавил на нее.
Свет погас. Небывалой силы напряжение, казалось, сделало воздух гуще. Находившиеся в рубке почувствовали, как дыбом встали на теле все волоски. В ноздри ударил резкий запах озона.
Скрежет металла, донесшийся со стороны ускорителя, не могла заглушить даже толщина крышки люка. Словно сам бог железа скрежетал зубами от ярости. Колдунов зажмурился и закрыл ладонями уши. В голове пронеслось: такой же вопль исторгнут души тысяч невинно убиенных, когда громада локомотива коснется земли...
“Ла Макиниста” пребывал в жерле ускорителя меньше одной минуты.
Через несколько секунд после того, как сзади закрылся люк, сверху открылся другой, и лучи солнца упали сквозь длинный ствол на зеленое тело стального монстра.
На меди силовых рельсов заплясали голубые молнии; неведомая сила сорвала с места двухсотсорокатонную махину и понесла ее вверх. Со скоростью двадцати тысяч миль в час взбесившийся металл взмыл в небо.
Войдя под острым углом в атмосферу, “Ла Макиниста” пронесся над лобинийской пустыней с такой скоростью, что еще долго ходили среди бедуинов слухи о невидимом джинне, закрывшем солнце.
Бетонное кольцо, окаймлявшее дуло гигантского орудия, со скрежетом втянулось обратно. Через десять минут в пустыне ничего не было, кроме круглой кучи грязноватого песка.
Колеса паровоза на лету крутились так быстро, что казались ярко светящимися иллюминаторами в нижней части невиданной летающей лодки. Высшей точки полета “Ла Макиниста” достиг над Атлантикой и начал медленно менять траекторию, когда притяжение снова поймало его в свои сети. Голубым дымком растаяли в воздухе тонкие детали обшивки — “Ла Макиниста” входил в плотные слои атмосферы. Он летел даже с большей скоростью, чем рассчитывали его хозяева, но корпус огромной машины оставался целым.
