– Все слышали? – воскликнул мастер Синанджу. – Бунджи-лама сказал свое слово!
– Бунджи-лама на экране или бунджи-лама, голова которого на полу? – уточнил Римо.
– И тот, и другой! – воскликнул Чиун. – Покатив свою голову по полу, бунджи-лама открыл сокровенную тайну самым недоверчивым.
– Недоверчивый прав, – вставил Уильямс.
Дрожа всем телом, Лобсанг Дром повернулся к Чиуну и, низко кланяясь, проговорил:
– Мне не следовало сомневаться в твоих словах, мастер Синанджу.
Мастер Синанджу склонился в ответном поклоне, стараясь скрыть ликование, сиявшее на его лице. Какие же легковерные простаки эти тибетцы.
– Это великое событие, – почтительно произнес Кула, – может быть, самое великое в моей жизни.
– Ну и кино! – пробормотал Римо.
Глава 6
Наутро Римо Уильямс проснулся вместе с солнцем. Скатившись с матраса, потянулся и подошел к большому стенному шкафу. Внутри с одной стороны на деревянных плечиках висели его тенниски, с другой стороны – брюки. Все запачканные белые тенниски Римо выбрасывал, черные на всякий случай оставлял. А носил он только черные или белые тенниски. Самые простые. Без каких-либо дурацких надписей или рисунков.
Брюки же Римо предпочитал исключительно хлопчатобумажные или твидовые, в основном коричневые, серые или черные. Впрочем, черные брюки, в отличие от черных теннисок, очень быстро обтрепывались – приходилось выбрасывать и их.
Уильямс выбрал белую тенниску и свежую пару черных брюк, но тут вспомнил, о чем предупреждал его Чиун накануне вечером. Сегодня они поедут искать живую бунджи-ламу. Пришлось остановиться на черной рубашке и серых брюках. Не ясно, когда они вернутся, но в надежде, что поездка окажется не слишком долгой, пожалуй, не стоит брать лишнее.
Перекинув одежду через руку, Римо поспешил в свою личную ванную. Из-за закрытой двери доносился какой-то шум.
– Кто там? – постучавшись, спросил Уильямс.
– Это я, Кула, – ответил громкий голос.
– Вода достаточно теплая?
– Удивительно холодная.
– Ты принимаешь холодный душ?
– Я моюсь в белом колодце, вода тут прохладная, и в нее приятно погружать лицо.
– Для полного удовольствия дерни еще серебряную ручку, – посоветовал Римо, досадуя, что его личную ванную так бесцеремонно заняли. Ладно, есть еще шестнадцать секций с ванной в каждой из них. Найти свободный душ не проблема.
Из соседней ванной послышались какие-то странные звуки. Дверь была не заперта, и Римо заглянул внутрь.
Святой жрец Лобсанг Дром Ринпоче, совершенно нагой, сидел рядом с ванной и зубными щетками хозяина помещения счищал грязь с черепа и плеч покойного бунджи-ламы.
– Что за ерундой ты занимаешься?
В ответ на приветствие Римо Лобсанг Дром высунул язык и сказал:
– Старый бунджи-лама должен выглядеть достойно, когда мы будем представлять его преемнице.
– Когда закончишь, не забудь вымыть ванну.
Это замечание явно задело тибетца.
– Ты же здешний слуга, не я.
– Ладно. Я приведу ванну в порядок, если ты согласишься помыться.
– Омовение я совершу, когда настанет подходящее для этого время.
– И когда же оно наступит, подходящее время?
– Когда новый бунджи-лама взойдет на Львиный трон. Ибо я дал обет, что до этого великого дня не стану совершать омовений.
– Ты дал обет, что не будешь мыться?
– Да. А как поступают в таких случаях верующие христиане?
– Как всегда. Ходят к обедне. Постятся. Воздерживаются от интимных отношений. Если все это не поможет, играют в бинго[11].
– Я тоже принял обет безбрачия.
– Раз ты не моешься, то принимать обет безбрачия уже необязательно, – бросил Римо, направляясь к следующей ванной. «Ни одна женщина не ляжет в постель с таким грязнулей», – подумал он, развивая высказанную вслух мысль.
Из кухни снизу доносились какие-то звуки: там, видимо, хлопотал Чиун. Ученик решил с мытьем пока подождать и, на ходу одевшись, спустился вниз по лестнице.
