— Мы ведь договорились, что я буду ночевать рядом с золотом, а ты станешь охранять его в часы бодрствования. Когда меня разбудили звуки дикости и невежества, тебя здесь не было.
— Я отдавал дань уважения.
Чиун скривился.
— Но ты же никого не уважаешь! Ни самого себя, ни того, кто поставил тебя над соплеменниками. — Глаза корейца внезапно сузились. — Кому ты отдавал дань уважения?
— Самому себе. Этой ночью я побывал на своей могиле.
— Только белый может скорбеть о самом себе.
— Я заглянул в зеркало памяти.
Чиун слегка задрал свою козлиную бородку.
— И?
— И увидел лицо женщины с глазами Фрейи. — Голос Римо понизился до шепота. — Чиун, я думаю, это была моя мать.
— А отца ты не видел?
— Нет.
— Как же ты умудрился увидеть мать и не увидеть отца?
— Потому что мать мне явилась.
— Как дух?
— Вот именно.
— Во что же была одета эта лживая женщина?
— Черт побери, не смей так говорить о моей матери!
Чиун нетерпеливо хлопнул в ладоши, и с потолка тотчас посыпалась пыль.
— Отвечай!
— Не помню, — отозвался Римо.
— С твоим-то орлиным взором и не разглядеть?
Римо на миг задумался.
— Мне кажется, на ней не было никакой одежды.
— Твоя мать была обнаженной?
— Нет. Я не сумею объяснить. Я не помню, чтобы она была обнажена, но знаю точно, что на ней не было одежды.
Карие глаза Чиуна сузились.
— Ты и впрямь видел свою мать, Римо.
— Она пыталась сообщить мне, как найти отца. Сказала, что если бы могла встать оттуда, где лежит, то увидела бы горы и поток под названием Смеющийся ручей.
— Твоя мать мертва, Римо.
— Знаю, — тихо откликнулся тот.
— А отец твой жив.
— Она считает, что мне необходимо его найти.
— Значит, так оно и есть. Но сначала надо закончить кое-какие неотложные дела.
— Без Смита я ничего не смогу. Что, черт побери, здесь происходит?
— Не знаю. Я пробудился от грома стреляющих палок, а затем Фолкрофт наводнили любители ячменного пойла.
— Ячменного пойла?
— Маленькие англичане.
— Англичане?
— Ирландские террористы. Из тех, кто разбивает колени противников, а также материнские сердца своей жестокостью.
— Ты имеешь в виду ФНУ?
— Именно.
— Папочка, ирландские террористы называются ИРА. Ирландская республиканская армия. А ФНУ[6] — это Федеральное налоговое управление.
— А-а — те, кто собирает налоги! — проскрипел Чиун. — Значит, налоговые?
— Вот именно.
— Нельзя позволить им найти мое золото. Скорее! Надо бежать в подвал!
— А как же Смит? — спросил Римо.
— Я погрузил его в сон, и проснуться он сможет только с моей помощью. Этот глупец пытался свести счеты с жизнью, проглотив капсулу с ядом.
— Только потому, что на него наехала ФНУ?
— Конечно, он виновен в том, что забрал большие суммы у своих надсмотрщиков. Но это терпит. Сначала перевезем золото в другое место.
— Ага, мы будем его перетаскивать, а люди из ФНУ уставятся на нас, извини за выражение, как белый на рис.
— Тогда надо предать смерти этих конфискаторов.
— Ни в коем случае, — запротестовал Римо.
— Почему? Если мы всех их перебьем, нас оставят в покое.
— Ты не знаешь ФНУ! Сюда пришлют новых агентов и станут посылать агентов до тех пор, пока не получат то, что им нужно.
— Мы убьем и этих! — объявил Чиун.
— Призовут новых. Это все равно что черпать из бездонной бочки. Не стоит, папочка. Надо решить эту проблему как-то по-другому.
— Как, например?
— Пока не знаю, но не можем же мы вечно торчать здесь на лестнице. Пойдем.
— Я предпочел бы отправить ФНУ в преисподнюю.
Однако мастер Синанджу покорно последовал за Римо вниз по лестнице.
Спускаясь, они услышали ровный шум, напоминающий барабанный бой.
Бум, бум, бум, бум~
— Что за чертовщина? — вслух поинтересовался Римо.
— Не знаю, и меня это нисколько не заботит, — фыркнул Чиун.
— Что-то очень знакомое.
— У нас есть дела поважнее, чем вслушиваться в безумные удары по натянутой коже.
Римо резко замер перед дверью пожарного выхода.
— Вроде бы стучат с той стороны.
Он распахнул дверь, но за ней оказался лишь пустой коридор. Впрочем, барабанный бой прекратился.
Пожав плечами, Римо шагнул на следующую ступеньку. Никем не замеченные, они вскоре достигли подвала.
Чиун тут же подлетел к запертой на три замка двери и убедился, что она цела.
— Мы будем охранять его даже ценой собственной жизни, — безапелляционным тоном заявил он.
— Слушай, ты сможешь держать оборону где-нибудь около часа? — обеспокоенно спросил Римо.
Учитель взглянул на него с подозрением.
— Гораздо лучше, чем ты. Но интересно знать, чего ради ты бросаешь того, кто избавил тебя от христианства и прочей западной мерзости, и оставляешь его одного защищать золото своей деревни?
— Моя мать сказала мне еще кое-что, — проговорил Римо.
— Что же?
— Она сказала, что я знаю своего отца.
— Тогда это не твоя мать, ибо она солгала тебе.
— На самом деле она произнесла: «Он тебе известен, сын мой». Назвала меня «сыном»! Я должен узнать, кто она, Чиун.
— Ладно, даю тебе час, — согласился мастер Синанджу, заметив тревожный огонек в глазах ученика. —
