— С должным уважением говори с отцом, котик хренов!
— О-о-о!
— Погоди, погоди, — вдруг воскликнул Римо. — Все это чуть какая-то. Должно быть, просто очередная иллюзия Голландца.
— Что именно? — поинтересовался Чиун, свесив лысую голову набок.
Римо задумался.
— Все. Он. Смит. Может быть, даже ты.
— Как я могу быть иллюзией? — с любопытством спросил Чиун, не отпуская ухо Уинстона Смита.
— Потому что ты поддерживаешь дурацкие рассказы Смита о том, что он мой отец, — уверенно сказал Римо.
— Это правда, — кивнул Чиун. — Жаль, что я долгие годы скрывал это от тебя, Римо, но это правда.
— Черт побери! — вскричал Римо.
— Отрицание — первая стадия признания отцовства, — резюмировал Чиун.
Римо замер, закрыв глаза, и прислушался к биению сердец. Раз, два, три~ Три сердца. Вот бьется сердце Смита. Вот ровное биение сердца Чиуна. А вот сердце мальчишки. У Голландца сердце бьется по- другому. Значит, мальчишка — это не Иеремия Пурселл. Мальчишка настоящий. И у него глаза Фрейи и матери, которую Римо никогда не знал.
— Все ложь. Этого не может быть, — открыв глаза, произнес Римо. Но в голосе его звучало сомнение.
Харолд В. Смит шумно откашлялся.
— Настало время внести ясность, — угрюмо буркнул он. — Сразу для всех.
Присутствующие с интересом посмотрели на хозяина кабинета.
— Когда Римо впервые прибыл в Фолкрофт для прохождения подготовки, — начал Смит, — предполагалось, что срок его службы будет недолгим. Работа была слишком трудной и опасной.
— Какая работа? — уточнил Уинстон.
— Тихо! — приструнил его Чиун.
— Римо, — спросил Харолд В. Смит, — ты помнишь медсестру по имени Дебора Дин?
— Нет.
— Неудивительно. В те дни ты переспал со всеми медсестрами.
— Посадите меня в тюрьму.
— Заметив такое поведение и зная, что~ э-э-э~ организации в долгосрочной перспективе понадобятся средства принуждения, я заплатил мисс Дин за то, чтобы она выносила твоего ребенка.
— Неправда! В те дни я пользовался презервативами.
Смит явно чувствовал себя неловко.
— Мы применили искусственное осеменение. В первый же день, как ты появился в Фолкрофте, мы взяли образец спермы. В результате появился Уинстон. Детство он провел в Фолкрофте, юность — в военных училищах, а в последнее время отлично служил в одной из команд отряда спецназначения «Котики».
— Насчет отличной службы — это как сказать, — с горечью заметил Уинстон Смит. — Когда я получил твое прощальное письмо, то ушел в самоволку.
— Очень жаль! Может, еще не поздно как-то исправить твою ошибку?
— Вот и займись этим! — огрызнулся Уинстон Смит.
— Гамбургер от яблони недалеко падает! — фыркнул Чиун, неодобрительно глядя на Уинстона.
Покраснев, Смит продолжил:
— Уинстон так и не узнал правды. Ему сказали, что его родители умерли и что я назначен его опекуном. Если бы с Римо что-нибудь случилось, организация получила бы нового оперативника — после прохождения Уинстоном подготовки в отряде «Котики».
— А почему его не отдали мне? — спросил Чиун.
— Я посчитал, что Римо не захочет, чтобы его сын занимался Синанджу. И если честно, то после всего, что произошло за эти годы, мне хотелось бы иметь агента~ э~ более управляемого.
— Правильное решение, — отозвался Римо. — Вы уже разрушили мою жизнь, и я не позволил бы искалечить еще и его. — Римо спохватился. — Хотя эта пиявка никакой мне не сын!
— Ты этого не знаешь.
— Хотя бы потому, — продолжил Римо, — что мой сын не стал бы носить серьгу в ухе.
— Гребаный козел! — ругнулся Уинстон Смит. — О-о-о! Зачем он этак? — тут же спросил парнишка, ни к кому в отдельности не обращаясь.
— Чиуну доставляет удовольствие причинять боль, — объяснил Римо.
— Что ты имел в виду, когда говорил об агенте? — спросил Уинстон. Но ему никто не ответил.
— Подготовка в отряде «Котики» показалась мне одной из самых лучших.
— Ты оскорбляешь Синанджу, — холодно обронил Чиун.
— А ты оскорбляешь флот! — выкрикнул мальчишка. — Команда номер шесть спецотряда «Котики» — самая лучшая.
— Тебе еще многое предстоит узнать, сынок, — попытался успокоить его Римо.
— Тебе еще многое предстоит узнать, сынок, — сказал еще кто-то.
— Разве здесь есть эхо? — удивился Римо.
— Кто это сказал? — спросил Смит.
— Моя пушка, — как-то странно отозвался Уинстон Смит.
— Твоя пушка говорит? — скептически скривился Римо.
— Она приспособлена к моему голосу, — выпалил Уинстон. — И всегда повторяет то, что я скажу. Как же она смогла воспринять твой голос?
— Вот тебе и доказательство, Римо! — запрыгал от радости Чиун.
— С каких это пор говорящее ружье может служить доказательством отцовства?
— Почему ты вернулся, несмотря на мое ясно выраженное пожелание, Уинстон? — строго спросил Харолд В. Смит.
— Чтобы отплатить тебе, бесчувственный дядюшка!
— Что же Я сделал плохого? Я растил тебя, поддерживал, позаботился о том, чтобы ты состоялся в жизни.
— И, как только смог, выпихнул меня в военное училище! — взорвался Уинстон. — Я думал, ты мой дядя. Думал, ты мной гордишься. Теперь я понял, что был своего рода подопытным кроликом. И вся моя жизнь — сплошная ложь.
— Что ж, теперь ты член клуба, — резюмировал Римо. — Ты еще не знаешь, что он сделал со мной.
— А что?
— Я уже двадцать лет как умер.
Уинстон побелел так, что стало заметно даже под боевой раскраской.
Смит откашлялся.
— Уинстон, только временные обстоятельства вынудили меня отказаться от тебя. Я сожалею о холодном тоне своего письма, но это было сделано в твоих же интересах.
— Большое спасибо! — иронически поклонился парнишка.
— Теперь кризис преодолен, — продолжил Смит. — В моей власти вернуть тебя в подразделение с минимальными дисциплинарными взысканиями.
— С каких это пор ты стал адмиралом?
Смит заморгал.
— Больше я ничего не могу сказать.
— Нет уж, спасибо. Пускай лучше меня возьмут на поруки.
— Ну так иди, — сказал Римо, открывая перед ним дверь. — Никто тебя не держит.
— А парень?
Чиун отнял свои пальцы, Уинстон Смит встал и подобрал оружие.
Римо долго смотрел ему в глаза.
