никак не сказывался. Когда же ему предстояло исполнить какое-нибудь особенно грязное задание, МакКлири всегда говорил одно и то же: «Америка стоит того, чтобы отдать за нее жизнь».
Запомнив адрес и номер телефона сестры Новеллы, указанные в приписке, глава КЮРЕ сложил письмо, разорвал на мелкие кусочки и сжег их в пепельнице у приборной доски. Глядя, как коробится и чернеет бумага, он вспомнил еще один факт.
Конрад МакКлири был католиком. Пусть грешным, но все же католиком. И по всей видимости, с симпатией относился к монахине, не сделавшей в своей жизни ничего дурного, а, напротив, целиком посвятившей ее богоугодным делам.
Смит растер пепел в мельчайший порошок, завел двигатель и поехал в «Фолкрофт». На его патрицианском лице застыло выражение глубокой задумчивости.
Получалось, что покоившийся в могиле Конрад МакКлири совершенно неожиданно оказал кюре неоценимую услугу — подсказал, как удержать ценного агента.
И Харолд В. Смит в душе горячо поблагодарил старого своего товарища по оружию.
А в качестве меры предосторожности опорожнил пепельницу в трех разных местах по пути следования — с тем чтобы никогда и никому на свете не удалось бы восстановить эту записку.
Глава 16
Теперь прямиком в постельку, — обрадовался Римо, когда днище лодки заскрипело по песку пляжа Вайкики.
Над Тихим океаном уже забрезжил рассвет. Ночной ветер стих, вокруг расстилалась зеркальная гладь воды.
— Но если ты говоришь, что спал в лодке, куда же больше? — возразил Чиун, ожидая, когда ученик подтащит суденышко к самому берегу, чтобы он ступил на землю с достоинством, не замочив сандалии, как и подобает настоящему мастеру Синанджу.
Однако, к удивлению и неудовольствию Чиуна, Римо спрыгнул на песок и побрел прочь, небрежно бросив через плечо:
— Лично я собираюсь найти хороший тихий отель и ради разнообразия выспаться в нормальной западной постели.
Лицо корейца потемнело от гнева.
— Ты не будешь спать на кровати! Я запрещаю!
— Попробуй только помешать! — огрызнулся Римо.
И тут вдруг мастер Синанджу неожиданно преградил ему путь.
Ученик растерянно отступил.
— Ну что, теперь прикажешь сражаться с тобой? — устало спросил он.
— Еще не время.
— Что ты имеешь в виду?
— Ладно. Если уж так хочется спать, спи. Но только помни: утром мы отправляемся в Гесперию.
— Там будет видно.
— Утром мы отправляемся в Гесперию! — настойчиво повторил Чиун.
— Я сказал, посмотрим! — рявкнул Римо и зашагал прочь, в темноту.
Мастер Синанджу долго провожал его взглядом, лицо его, отливая мертвенной бледностью, напоминало маску из желтоватого папируса.
Римо поселился в номере отеля «Шератон» в центре Вайкики, и стоило ему только войти, как он тут же рухнул на огромную двуспальную кровать. Спать на постели запрещалось правилами Синанджу. Мастера должны были спать только на жестком татами, на полу. Но Римо сейчас плевать хотел на правила — после таких-то испытаний, через которые заставил его пройти Чиун!..
Едва он коснулся щекой подушки, как тут же провалился в сон.
Во сне он увидел себя в комнате с позолоченными стенами и несметными сокровищами. В центре на троне из тикового дерева, отделанного золотом и серебром, сидел толстый мужчина в просторном шелковом одеянии ослепительно красного цвета — на Востоке считается, что такой цвет отпугивает злых демонов.
Римо сразу же узнал его.
— Ванг?
— Великий Ванг, если уж на то пошло. — И мужчина усмехнулся, отчего на его ангельских, пухлых щеках появились ямочки. — Вижу, ты успешно проходишь испытания на пути к последней, самой главной ступени. Прекрасно, Римо. Это делает тебе честь, Я прямо-таки изумлен твоими успехами.
— Может, ты наконец объяснишь, почему мне все время снятся мастера из прошлого?
— А разве Чиун не сказал?
— Учитель напрочь отрицает какое-либо значение моих снов.
— О, как это на него похоже! Главное — придать обычному ритуалу оттенок таинственности...
— Ничего себе, «обычный ритуал»! Да знаешь ли ты, что мне пришлось испытать по его милости?
Ванг расплылся в улыбке. На лбу у него появились мелкие веселые морщинки.
— Конечно, знаю. Сам прошел через такое. Гоняют тебя до тех пор, пока уже ног под собой не чуешь. А когда падаешь без сил, являются мастера из прошлого и, если одобряют то, что видят, наделяют мудростью.
— Так, значит, эти сны — неотъемлемая часть посвящения в мастера? — удивился Римо.
— Естественно. Так повелось еще со времен самого первого мастера, явившегося из пещеры, полной тумана. Ты его видел.
— Ах вот оно что!
— А как тебе встреча с Са Мангсангом?
— Надеюсь, больше никогда не встречусь. Неужели тоже приснилось?
— Как думаешь, сейчас тебе снится сон?
Римо нахмурился.
— Похоже на то. Но слишком уж много в моих снах тайного смысла!
— С Минотавром ты уже сражался?
— Да. Правда, Минотавром был Чиун в маске и шкуре быка.
— Скверно! В наши дни мы бились с настоящим Минотавром. Захватывающее сражение, масса впечатлений!
— Нет, Минотавр точно был не настоящий.
— О драконах теперь говорят то же самое. А вот мне посчастливилось обезглавить нескольких.
— Слушай, а я почему-то всегда думал, что Великий Ванг посещает мастеров лишь раз в жизни.
— Так оно и есть. Когда проснешься, поймешь. Мое появление означает, что ты достиг полного совершенства. Но раз ты сейчас спишь, то это не считается.
— О-о... — разочарованно протянул Римо.
— Теперь же ты на самом пороге Дома. Известно ли тебе, что Чиун уже давно отошел от дел?
— Вот как?
— Да, да, не удивляйся. И уже давно живет отблесками былой славы. — Ванг покачал круглой головой. — Ай-ай-ай... Скверно, совсем скверно. Что, если вы оба попадете в какой-нибудь переплет и погибнете? Тогда Дом прекратит свое существование.
— Никогда прежде об этом не задумывался.
Ванг подался вперед.
— А ты разгадал тайну Сфинкса?
— Нет.
— Нет?! Но почему? Ответ-то ведь проще простого.
— Ну Чиун тоже так говорил...
— Ладно, попробую чуть-чуть подсказать. — С этими словами Великий Ванг приложил палец к кончику носа и начал давить на него. Нос сплющился и расширился. Затем мастер странным образом отогнул уши — теперь они оттопыривались в разные стороны, словно на них давил головной убор фараона.
— Ты?! Так это был ты?
— Он самый, — подтвердил Великий Ванг и позволил носу и ушам принять свою изначальную форму. —
