— Контракт связывает нас со Смитом, а не с марионеточным режимом, — продолжал Чиун. — Может быть, теперь придется внести в договор некоторые изменения. В нашу пользу, разумеется.
— Президент Соединенных Штатов не марионетка. Он реально руководит страной.
— Сейчас — да. И поскольку на него в связи со смертью Смита свалилась реальная власть, мы просто обязаны поторопиться, чтобы помочь ему стать преемником.
— Для начала, — раздраженно возразил ученик, — надо убедиться, что Смит погиб.
— Он не ответил на твой звонок. И на мой. Значит, мертв. Иначе ответил бы на звонки.
— Может, он лежит без сознания.
— Звонок телефона мгновенно вернет его в чувство, если, конечно, мозг не разрушен.
— А вдруг он на операционном столе?
— Все равно, — не сдавался Чиун. — Звонок он услышит в любом состоянии. И вслепую нашарит трубку.
— Под общим-то наркозом?
Старик обиженно поджал губы.
— Он умер. Самый щедрый Император Дома всех времен подкошен смертью в разгар своего благословенного царствования. Увы!
— Несколько часов назад ты стремился отделаться от него.
Чиун глубоко вздохнул.
— Римо! Не повторяй больше такую чушь! Смит был гигантом среди карликов. Князем императоров. Мир знал фараонов, сегунов, махараджей, деев, но среди них не было правителя, по щедрости равного Смиту. И в прошлом императоры расточали золото, но даже величайшие их дары — капли в сравнении с дарами Смита Золотого!
— Он уже Смит Золотой?
— Каждое его слово одаряло Вселенную, — проговорил кореец и прикрыл глаза, словно предаваясь воспоминаниям.
Римо не на шутку рассердился.
— Разве что твою вселенную, — отозвался он. — И в последний раз повторяю: он жив.
— Будем молиться, чтобы так, но все совсем не так. Римо, ты, конечно, можешь воздать ему последние почести на месте бедствия. Только не останавливайся. Притормози, но не останавливайся. Надо добраться до Вашингтона раньше, чем Царю Греха захочется сбросить с трона марионетку, которую он втайне презирает.
— Да нет никаких царей! — устало отмахнулся ученик.
— Значит, есть Царица Греха. Когда она узнает о постигшем нас несчастье, и часа не пройдет, как она дерзнет воссесть на Трон Орла. Есть люди худшие, чем Корвин Неправедный[2].
— Кто, кто?
— Мадьяр, по-вашему, венгр. В трудные времена Дом был вынужден служить этому правителю.
— Почему же он «Неправедный»?
Мастер Синанджу понизил голос:
— Его избрали.
— Вот так-так!
— Весь Балканский полуостров содрогнулся от ужаса, — пояснил Чиун. — В те времена такой способ перемены правителя не был в ходу.
В зеркале заднего вида мелькнула вспышка синего света. За машиной Римо следовал патрульный автомобиль полиции штата Коннектикут.
— У меня нет на них времени, — проворчал Римо.
— Что?
— Посмотри, нам на хвост села полиция штата.
Чиун пожал плечами.
— Значит, они не отцепятся, пока у одной из машин не кончится бензин.
— Скорее всего у нашей, — отозвался Римо, бросив взгляд на индикатор топлива.
— Тогда остановись. Мы — мастера Синанджу и не боимся каких-то там ищеек.
Ученик тяжело вздохнул, выехал на обочину, притормозил и опустил стекло. Из полицейского автомобиля вышел человек и направился в сторону «драгуна».
— У нас нет времени, — заметил Чиун.
— Я только что говорил то же самое.
— Тогда дай задний ход.
— Тогда он просто вызовет подкрепление, и на нас будет охотиться вся полиция Коннектикута.
— Не будет, если ты уничтожишь его рацию.
— Мысль хорошая, — согласился Римо и резко дал задний ход.
«Драгун» бампером ударился о патрульную машину и стал заползать ей на капот. «Драгун» оказался слишком массивным, и машина сразу же просела под его тяжестью. Колеса автомобиля Римо уничтожили лобовое стекло, смяли крышу, раздавили мигалку. Затем «драгун» медленно съехал на асфальт.
Полицейский, который только что намеревался побеседовать с водителем «драгуна», воспринял столь красноречивую демонстрацию превосходства противника как личное оскорбление. Он выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в дверцу бронемашины. Пули только слегка оцарапали красную краску. В остальном «драгун» не пострадал.
Коп перезарядил пистолет и выпустил еще одну обойму. Не обращая на его потуги никакого внимания, Римо нажал на газ.
— Теперь он дважды подумает, прежде чем захочет связываться с нами, — сказал Чиун, убедившись, что пули отскочили от задней дверцы машины, не причинив ей вреда.
— О чем ты говоришь! К полуночи они будут прочесывать всю дорогу до самой Нью-Рошели.
— К тому времени мы должны быть в Вашингтоне, — возразил учитель.
Сотрудник «Амтрака», проводник Дон Беррис, брел по пояс в воде и благодарил небеса: здесь по крайней мере нет аллигаторов.
А в заливе Кано, в Алабаме, были аллигаторы. Буксирное судно там врезалось в опоры железнодорожного моста и повредило конструкцию. И когда на мост въехал «Сансет лимитед», опоры не выдержали, и семь вагонов полетели в воду. Кишащий аллигаторами залив наполнился вытекшим дизельным топливом и людьми.
Вот тогда было плохо. Очень плохо. Сорок семь человеческих жертв. И могло быть еще хуже.
Правда, Беррису в тот раз повезло. Его вагон остался на рельсах.
Но вот сейчас — скверное дело. Честное слово, скверное.
«Мерчантс лимитед» врезался в перегородивший пути бульдозер. Каким образом бульдозер оказался на железнодорожном полотне, в данный момент никого не волновало. Прежде всего надо спасти тех, кто выжил. И извлечь из воды трупы.
Беррис в прорезиненных рыбацких штанах продирался сквозь тростник, ощупывая ногами дно в поисках мертвых тел.
В голову ему пришла еще одна мысль. Слава Богу, закончился век паровозов. В былые времена в случае серьезной катастрофы деревянные вагоны вспыхивали, как хворост, и огонь безжалостно пожирал изувеченных людей.
Да, могло быть гораздо хуже.
Проводник наступил на нечто мягкое и массивное.
Он погрузил руки в воду и принялся шарить по дну. Сердце его отчаянно колотилось. Неприятная работа, что и говорить, но кто-то же должен... Пока тела не уплыли в открытое море, и пока их не обглодали крабы. Мертвецы очень быстро становятся неузнаваемыми, пролежав какое-то время под водой, и вполне естественно, что их близкие в таких случаях предпочитают заочное отпевание.
Беррис нащупал что-то похожее на пучок водорослей. Впрочем, пальцы не скользили, поэтому спасатель решил, что держит в руке прядь человеческих волос.
Он сделал глубокий вдох и осторожно потянул.
