— А как же.
— Класс! И у него был буфер, а не предохранительная решетка?
Желтое лицо Чиуна презрительно сморщилось.
— Предохранительную решетку изобрели в мире белых. Их нет даже у японцев.
— А какой поезд ты водил? Пассажирский?
— Когда мы жили в Пхеньяне, власти предоставили нашей семье право иметь собственный паровоз.
Мелвис в восторге хлопнул панамой по колену.
— Ни хрена себе! Свой паровоз! Вот это да!
— Наш паровоз и сейчас стоит в Пхеньяне. Как и прежде, к моим услугам, — бесстрастно добавил кореец.
Каппер повернулся к Римо.
— Нет, ты слышал? У него там личный паровоз! Вот куда бы я слетал, не раздумывая.
В глазах Чиуна мелькнула искорка гордости.
— Ты прав, — произнес он. — Поездка на паровой тяге — тончайшее из наслаждений.
— Как случилось, — перебил его Римо, — что ты мне ничего не рассказывал?
— Когда мы с тобой будем в Пхеньяне, — ответил учитель, — я прокачу тебя по железной дороге своей юности. Если, конечно, ты не будешь меня огорчать.
— Нет уж, спасибочки. Я не любитель ездить в поездах.
— Парень, да ты небось в детстве в железную дорогу не играл! — воскликнул Мелвис.
— Не-а, — равнодушно отозвался Римо.
— Много потерял. Жаль мне мужиков, которым не покупали железную дорогу, когда они были мальчишками!
— Плевать, — буркнул Римо, вглядываясь вперед.
Вертолет летел над зелеными долинами Небраски. Кукуруза, везде кукуруза. Золотистые початки так и блестят на солнце.
— Любуешься? — усмехнулся мастер Синанджу.
— Да не думаю я про кукурузу! Просто хочу поскорее увидеть то, ради чего мы сюда прибыли.
— Недавно он сделался большим любителем кукурузы, — пояснил Чиун Мелвису. — В его жилах течет индейская кровь. Наверное, от предков унаследовал страсть к кукурузе.
— Понял. Тут, среди кукурузы, действительно когда-то было полно дикарей. Потом мы их отсюда выкурили.
— Вижу! — вдруг воскликнул Римо.
Каппер наклонился вперед.
— Где? Что? Я ничего не вижу. — Он щелкнул ногтем по наушнику пилота. — А вы видите?
Пилот помотал головой.
— Да, это поезд, — подтвердил Римо.
— Он на боку?
— Нет.
— Ну правильно, ведь ты видишь хвост состава, д меня интересует голова. — Мелвис откинулся на спинку кресла и облизнул пересохшие губы. — Приготовьтесь, ребята. «Встреча в чистом поле» — зрелище, которое производит впечатление. Особенно если вы сталкиваетесь с подобным впервые.
— Чистое поле есть, — кивнул Римо. — А вот кто с кем встретился?
Эксперта передернуло.
— Скоро поймешь. И убедишься, что встреча не из приятных.
Когда показались головные вагоны, Римо убедился в справедливости слов Мелвиса Каппера.
Вертолет пролетал над принадлежащим «Амтраку» пассажирским поездом. Из двенадцати вагонов только один остался на рельсах целый и невредимый — последний. Два вагона, так и не расцепив, развернуло поперек путей, и они теперь сверкали, как огромная буква V. Один вагон лежал на боку. Еще один распался на две половины, как жестяная коробочка, которую разорвало изнутри.
Весь поезд очень напоминал серебристую змею, которой кто-то в нескольких местах переломал хребет.
Сильнее всего пострадала головная часть. Пролетая над локомотивом, Римо наконец узнал, что такое «встреча в чистом поле».
Серебристый тепловоз «Амтрака» врезался в какой-то черный локомотив, позади которого, к счастью, вагонов не было. Только чудом оба локомотива не сошли с рельсов. Передняя часть черного чудовища, примерно треть его длины, превратилась в гармошку, тем не менее с первого взгляда было понятно, что машина далеко не новая. Тепловоз «Амтрака» выглядел, мягко говоря, плачевно. Он пострадал не от одного, а от двух ударов — сзади в него на полной скорости врезался головной вагон. Поэтому почти весь он был измят и искорежен.
— О Боже, — простонал эксперт НСБП. — Лоб в лоб. Самый страшный тип столкновений.
Вертолет стремительно снижался. Теперь его пассажирам открылся вид палаточного городка, где врачи оказывали помощь раненым. Возле палаток стояли ряды коек. Многие из них были покрыты белыми простынями с красными пятнами, некоторые же казались совершенно красными, как революционные флаги. Там и сям посреди кукурузы встречались автомашины «скорой помощи», но, очевидно, самые тяжелые для спасателей часы уже миновали.
Еще в вертолете Мелвис Каппер начал стенать:
— Господи, Иисусе милостивый! Нет, этого просто быть не может!
— Что с тобой? — спросил Римо.
— Какой кошмар! Смотреть не могу.
Он отвел взгляд, но искалеченный тепловоз тут же притянул его снова. И опять, как будто впервые увидев место катастрофы, эксперт застонал:
— Мамочка, да что же это такое? Я сейчас заплачу! Он же едва родился, и вот уже погиб!
— Не понимаю, о ком ты говоришь, — удивился Римо, заметив, что мертвые тела уже успели убрать.
— Да тепловоз этот, черт возьми! Ты только посмотри! Такой красавец, и какой жуткий вид!
— Который?
— Ты что, слепой? Конечно, светлый. Это же «Генезис-1», совсем новый. Только что запустили в эксплуатацию первую серию. Корпус цельный, платформы без надрессорных брусьев. Предусмотрена даже кабина управления в задней части, чтобы машинист мог вести состав в любом направлении. Да что я говорю! Их и выпустили-то всего пять или шесть, а один уже безнадежно испорчен!
Римо строго взглянул на Мелвиса. Тот добавил:
— Прости, мне хочется плакать.
Римо перевел взгляд на мастера Синанджу.
— Надо же, Бог знает сколько людей здесь погибло, а он рыдает над испорченным тепловозом!
— Глупец! Только паровоз достоин слез настоящего мужчины.
Ученик смолчал.
Вертолет наконец коснулся земли. Все трое выбрались наружу.
Мелвис сразу же кинулся к локомотиву «Амтрака», приговаривая:
— Нет, только не это! Дурацкая авария приведет к тому, что нам придется попрощаться с «Амтраком». Ведь он считался локомотивом будущего, а теперь его снимут с производства!
— А второй что собой представляет? — спросил Римо, указывая на черную махину.
— Это? Это...
Две пары глаз так и вперились в Мелвиса.
— Дайте подумать... Сейчас вспомню.
Каппер почесал затылок, потом виски, потом обошел черную махину сзади.
— Не знаю, что за машина, — признался он. — Не то маневровый локомотив, не то монтажный поезд...
— Интересно, что ему понадобилось на колее, по которой шел поезд «Амтрака»?
