— У меня получилось.
— О! — восхищенно воскликнула стюардесса, взглянув на широкие запястья собеседника. — Вы пассажир первого класса?
— Не угадали, — ответил Римо, который уже был по горло сыт любвеобильными бортпроводницами.
Стюардесса сникла, а ее хорошенькое личико сморщилось от огорчения, и косметика хлопьями полетела на ковер.
— Может, нам удастся перевести вас в первый класс, — сказала она.
— Ни в коем случае!
— Но почему?
— Если самолет упадет, то первый класс обязательно отправится на тот свет.
Девушка придвинулась ближе, излучая теплую волну ладана, мирры и суперактивных феромонов.
— Если я отправлюсь на тот свет, вы будете жалеть обо мне?
— Наверное, вы ошиблись салоном? — поинтересовался Римо, опускаясь на пустое сиденье рядом с мастером Синанджу.
— Имею право, — самодовольно ответила девушка.
— Еще одна заблудшая овца? — спросил Чиун, когда она ушла.
— Ну да, — проворчал ученик. — И что в последнее время стряслось со стюардессами? Липнут ко мне как мухи на мед!
— Чувствуют, видимо, что ты мой наследник.
— Тогда почему бы им, перепрыгнув через меня, не наброситься прямо на тебя?
Учитель поморщился.
— Да потому, что когда Синанджу достигает статуса Верховного мастера, он без труда контролирует свои желания.
— Научи меня! — с жаром воскликнул Римо.
— Нет.
— Почему?
— Нам еще может понадобиться одна из этих грудастых коров, чтобы родить тебе сына.
— Я сам выберу себе жену, ладно?
— Как вульгарно! Не понимаю, как ваша нация обходится без разрешения на брак.
— А ты женился по разрешению?
— Конечно.
— И кто же тебе разрешил?
— Я сам.
— Разве так можно?
— Сомневаюсь. Но меня так и не поймали.
— Вот как? То, что на пользу Верховному мастеру, должно быть, пойдет на пользу и его ученику.
— Пока ты не отучишься от своих привычек белого человека, тебе ничего не пойдет на пользу, — заключил Чиун, разглаживая на коленях юбки.
Рейс откладывался на час. Пилот в громкоговоритель разъяснил, что в связи со взрывами в Нью-Йорке и Оклахома-Сити объявлена повышенная готовность и взлет может состояться в любую минуту.
Он и состоялся. Через час.
Где-то над долиной Огайо пилот объявил, что в связи «с некоторыми проблемами» самолет приземлится в Толедо.
— Прекрасно! — проворчал Римо. — К тому времени, когда мы попадем куда надо, Джо Кэмел уже смешается с остальными дромадерами.
— Мы до сих пор не знаем, кого ищем, — пожаловался Чиун, — если не считать безликого верблюда.
Римо достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги — досье ФБР на Юсефа Гамаля. Оно включало плакат «Разыскивается», на котором был изображен человек без лица в фуражке почтальона. Правда, нос у него был — очень большой и в то же время какой-то неопределенный.
— Маловато для начала, — пробормотал Римо.
— Я уже видел такие носы, — прошептал Чиун. — Мы ищем араба-кочевника. Бедуина. Не сомневайся, я сразу же узнаю его.
— Удивительно, как парень по имени Джо Кэмел мог получить работу в почтовом ведомстве. Неужели это никого не насторожило?
— Я читал, что эти посыльные становятся все капризнее, Римо. Не знаешь, почему?
— Понятия не имею! До чего докатилась страна! Убить своего начальника — лучший способ получить выходное пособие.
Самолет приземлился в Толедо, и они высадились. Только тут стало известно, что кто-то сообщил о наличии у него бомбы на борту.
Подали другой самолет, в то время как приземлившийся откатили на боковую дорожку. Взрывотехники из БАТО, одетые в синие специальные костюмы для операций по обезвреживанию бомб, стали его обыскивать.
Пока пассажиры ждали посадки, приземлился рейс из Оклахома-Сити.
— Знаешь, — заметил Римо, — если бы я был Джо Кэмелом, то улетел бы из города первым же рейсом.
— Пожалуй, ты прав. Давай осторожно посмотрим на прибывших. Возможно, наши острые глаза заметят того, кого мы ищем.
На первый взгляд толпа казалась совершенно обычной. Наконец вышел последний пассажир в строгом черном облачении еврея-хасида.
— Вроде бы никакого Кэмела, — заключил Римо.
— Да, араба-кочевника среди них не оказалось, — согласился Чиун.
Над поредевшей толпой внезапно послышался чей-то резкий голос.
Римо машинально повернул голову в сторону двух мужчин: слишком уж ожесточенно они жестикулировали и громко разговаривали. Один из них оказался евреем-хасидом, а другой — рыжеволосым встречающим.
— Послушай, Римо! — прошептал мастер Синанджу.
— Что слушать? Я ни слова не понимаю.
— Этот человек говорит по-арабски.
— Да ну? И что же он говорит?
— Он называет другого евреем.
— Типа в черном?
— Да, хасида. Он ругает его за то, что тот еврей.
— Ну, так он и есть еврей, разве нет?
— Нет, но в его устах это звучит как ругательство, а не комплимент.
— По-моему тот рыжий парень не похож на араба.
— Не похож. Он египтянин с примесью крови крестоносцев.
— Ну, он нам не интересен. К тому же он ниоткуда не прилетал.
Глаза Чиуна сузились, но странная пара уже исчезла в дверях.
Вскоре объявили новый рейс на Оклахома-Сити. Римо с тоской заметил, что стюардесса из первого класса теперь обслуживает их салон.
— У меня есть сообщение от японского туриста из первого класса, — промурлыкала она, обращаясь сразу к обоим мастерам Синанджу.
— И слышать не хочу, — буркнул Чиун.
— Вам он передал: «Домо аригато».
— Что значит «спасибо», — перевел кореец.
— А вам просил передать... — Стюардесса понизила голос и прошептала какое-то слово.
— Что? Он так и сказал? Мне?
