ночь.
– Что мы выполняем приказ царя и должны арестовать императрицу, – сказал Себастьян. – Впрочем, держу пари, что в это время они еще не проспались после попойки.
Всадники пустились галопом вдоль реки. За исключением одной-двух карет, везущих запоздалых гуляк, набережные были пусты. То тут, то там на Неве сверкали огни барж. Меньше чем через час заговорщики были уже у ворот дворца. Как они и предполагали, стражники дремали на посту.
– Открывайте ворота! Приказ царя! – властным голосом закричал Алексей. – Императорская гвардия, Измайловский полк. У нас приказ арестовать императрицу.
– Если они будут сопротивляться, – проворчал Барбере, – я их убью.
Но находившиеся под винными парами, к тому же застигнутые врасплох стражники не проронили ни слова.
Несколько мгновений спустя четверо всадников остановились перед крыльцом павильона, в котором жила императрица. Алексей, Себастьян и Барбере быстро соскочили на землю и стремительно ворвались во дворец. Франц остался с лошадьми, сжимая в руке пистолет.
– Императрица? Где императрица? – кричал Алексей.
После полуночи дворец был почти пуст. Только на втором этаже раздавались голоса.
– Ради бога, что здесь происходит? – раздался встревоженный голос женщины. Облокотившись на балюстраду, она смотрела вниз.
Себастьян узнал княгиню Дашкову.
– Где императрица? Мы пришли ее защитить. Царь отдал приказ завтра утром ее арестовать! – ответил Себастьян.
Екатерина Дашкова вскрикнула. Появилась еще одна женщина и спросила:
– Кто вы?
Танцующий отблеск трех свечей, вставленных в подсвечник и догоревших почти до самой розетки, не давал разглядеть ее как следует, но по распущенным золотистым волосам, трепещущим на сквозняке, как полотнище орифламмы, Себастьян узнал баронессу Вестерхоф.
– Баронесса, нельзя терять ни минуты. Идите разбудите императрицу.
Узнав голос Себастьяна, дама издала невнятное восклицание. Рядом с нею возник еще один силуэт, белая фигура в ночном чепце. Принцесса Анхальт-Цербстская.
– Принцесса, – крикнул Себастьян, – я Сен-Жермен. Пусть императрица соберется и оденется как можно быстрее.
Пробормотав что-то, принцесса исчезла. Вместо нее появился какой-то слуга со светильником и, увидев людей внизу, стал истово молиться, призывая Богородицу и всех святых.
Наконец на балюстраду вышла сама Екатерина и склонилась, чтобы разглядеть непрошеных гостей.
– Григорий, это ты? – спросила она встревоженным голосом.
– Нет, это Алексей.
– А кто с тобой?
– Ваши друзья. Поторопитесь! Немец послал своих прихвостней, чтобы вас арестовать.
– Арестовать? Меня? – негодующе воскликнула императрица.
– Ваше величество, я был на ужине в Зимнем дворце и слышал об этом своими собственными ушами, – вмешался Себастьян. – У нас мало времени.
В нескольких словах Сен-Жермен поведал о том, что произошло на приеме, о бредовых речах царя, его заявлении о разводе и приказе арестовать Екатерину. Императрица бурно дышала от возмущения.
– Этот подлец! Этот кастрированный подлец! Этот слюнтяй, играющий в куклы! – с яростью шептала Екатерина.
«Прекрасно, – подумал Себастьян. – Гнев ее раззадорил, это весьма кстати».
– Куда мы едем? – с решимостью в голосе спросила императрица.
– В казармы гвардии, ваше величество.
Императрица не в силах была укротить гнев и ругалась, не выбирая выражений. Она поспешила в свои покои. Через некоторое время Екатерина уже спускалась по лестнице, скользя по перилам рукой, затянутой в перчатку. Служанка держала перед ней подсвечник. Алексей бросился навстречу. На императрице была надета темная накидка и пушистая шапочка. Екатерина уже полностью овладела собой.
Четыре лошади. Не было и речи о том, чтобы отправиться в конюшню и велеть оседлать пятую.
– Ваше величество, садитесь на эту лошадь, двое из нас поскачут на одной, – сказал Себастьян.
Алексей помог императрице взобраться на коня. Она села в седло по-мужски, уперевшись ногами в стремена. Себастьян кивнул Францу, и они оба забрались на одну лошадь. Баронесса Вестерхоф, принцесса Анхальт-Цербстская и княгиня Дашкова, стоя на ступенях павильона в ночных сорочках, махали руками, белея в прозрачной ночи, словно бесплотные призраки. Всадники растаяли вдали.
Когда заговорщики уже въезжали в Санкт-Петербург, Екатерина подняла руку. Всадники остановились.
– У кого-нибудь здесь есть фляга? – спросила она.
Приблизившись, Барбере протянул даме свою.
– Водка, ваше величество, – виновато пояснил он.
Быстро отвинтив крышку, Екатерина сделала большой глоток.
– Держитесь, ваше величество, – подбодрил женщину Алексей.
И они вновь поскакали.
Около двух часов ночи всадники прибыли в казармы Измайловского полка, что размещались в Измайловской слободе. Императрица первой въехала в ворота.
При ярком свете фонарей большого внутреннего двора разыгрывалось захватывающее зрелище. На плацу выстроились десять рот знаменитого Измайловского полка, то есть полторы тысячи человек. Прижав к ноге оружие, каждый батальон образовывал безукоризненное каре. Все взгляды были прикованы к молодой женщине, которая, гордо выпрямившись в седле, медленно двигалась навстречу своей судьбе.
Стоя чуть в отдалении, на нее смотрели князь Барятинский, граф Григорий Орлов, его братья Федор и Владимир и еще какой-то полковник, имени которого Себастьян не знал. Они поспешили к императрице, чтобы помочь даме спешиться.
К ним присоединились Себастьян, Алексей, Барбере и Франц.
– Ваше величество, пора, – прошептал Себастьян.
17. УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ, ИЛИ КОМЕДИЯ ОШИБОК
– Гвардейцы! – заговорила императрица таким властным голосом, какого Себастьян от нее не ожидал. – Мы собрались здесь этой ночью, потому что Святая Русь в опасности! Этой ночью немец решился воплотить в жизнь свои зловещие планы. Он хочет превратить нашу страну в прусскую провинцию.
Слова гулко раздавались в ночной тишине, резонируя от холодных желтых стен. Поднялся гул возмущения.
– Мало того, что вами командуют прусские наставники, мало того, что вы подчиняетесь пруссакам. Этот человек вынашивает гнусные планы послать войско за границу. Подобно трусливому зайцу, который пресмыкается перед ястребом, он одним росчерком пера дарует врагу земли, обагренные кровью и потом ваших предков, ваших отцов и ваших друзей! Внимая советам тупых и малодушных министров, он постыдно предает славную и блистательную политику дочери Петра Великого, покойной императрицы Елизаветы!
Новый ропот возмущения, на этот раз еще более сильный.
– Императрица научила меня любить, понимать и защищать нашу страну. Ибо роль престола как раз и состоит в том, чтобы защищать страну. Немец тоже видит во мне защитницу Руси. Стало быть, он видит во мне врага. Сегодня вечером этот человек, велевший отхлестать кнутом попов, до сих пор играющий в куклы, решился пойти на скандал. Он хочет добиться развода, чтобы отправить меня в монастырь и таким образом лишить возможности действовать. Известно, что он даже хочет меня убить! Он полагает, что вы, словно трусливые бабы, смиритесь с тем, что он творит.
На этот раз гул голосов перешел в рев. Осветились окна, в них заметались силуэты: это были солдаты других полков, разбуженные шумом. Грозные возгласы сотрясали стены казармы:
– Матушка-царица, мы твои солдаты! Вперед, на врага!
Эти яростные крики ужаснули Себастьяна. Какие глубинные, животные инстинкты разбудила
