Жасмин, и ее морщинистое, доброжелательное лицо осветила неопределенная благосклонная улыбка. Вероятно, она не узнала Жасмин, которая низко ей поклонилась.
Когда Жасмин подняла глаза, то увидела, что компаньонка тоже ей улыбается. Это была Сера, ее подруга детства! Но мать Карифа торопилась, и Сера лишь прошептала Жасмин, что рада ее возвращению. А затем женщины удалились.
Сера не забыла ее через столько лет! Жасмин вдруг почувствовала себя счастливой. Постояв минуту, она повернулась и торопливо пошла по коридору. Дворец казался необычно тихим, почти пустым. Неужели отменили торжественный, распрекрасный ужин? Она опоздала?
Глубоко вздохнув, Жасмин открыла двойные двери.
Длинный стол, за который вполне могли усесться сорок девять персон, был освещен высокими клиновидными свечами. За столом сидел всего один человек.
— Жасмин? — Кариф поднялся на ноги и кратко, официально ей поклонился. Он подошел к месту рядом со своим и встал позади стула. — Прошу.
Жасмин потрясенно посмотрела направо и налево:
— А где все остальные?
— Никого нет. Я говорил тебе, что будет просто и тихо.
Она ужинает с Карифом наедине? Чувствуя себя словно в сюрреалистическом сновидении, Жасмин подошла к столу. Пламя свечей отбрасывало тени на деревянные стенные панели, неясно освещало резной потолок, голубой, как небо над пустыней. Кариф галантно помог ей усесться, словно они были на свидании.
Нет, ей не следует так размышлять! Их ужин —
Кариф сел на стул рядом с ней, затем по-королевски кивнул двум слугам, которые появились из ниоткуда. Жасмин поняла, что голодна, когда они подали еду: холодный салат, филе ягненка, фрукты и сыры. Слуги открыли бутылку шампанского и бутылку дорогого французского вина. Сделав все, что нужно, они поклонились и исчезли, тихо закрыв за собой двойные двери.
— Что все это значит?
Кариф наклонился вперед, чтобы налить ей вина:
— Ты так и не поела на вечеринке по случаю помолвки и, должно быть, голодна. — Его чувственные губы изогнулись. — Я не позволю голодать никому, кто находится под моей защитой.
Она наблюдала за ним, непроизвольно замечая, как пламя свечей отбрасывает тени на потрясающе красивое, мужественное лицо.
Кариф поднял глаза и посмотрел на нее в упор:
— Ведь так?
— Что именно? — запнулась Жасмин.
— Ты голодна?
Она уставилась на его губы, вспоминая, как они целовались с ним в последний раз. Прошло столько лет, хотя казалось, будто это происходило вчера, а прошедшие годы — лишь сон…
— Жасмин?…
Вздохнув, она подняла глаза и прошептала:
— Умираю с голоду.
Он улыбнулся и указал на ее тарелку:
— Одно из преимуществ быть королем. Всемирно известный шеф-повар готовит по моему требованию. Совсем не та пища, к которой я привык дома в Кайсе.
Отведав немного, Жасмин заметила, что еда восхитительна. Но и во время еды она никак не могла оторвать взгляд от лица Карифа. О, это было опасно. Она не может ему доверять. Он ее предал, разрушил ее жизнь. Однако ее телу, похоже, нет до этого дела. Каждый раз, когда она смотрит на него, ее сотрясает дрожь…
Она отложила вилку:
— Кариф? Я не хочу больше находиться здесь вместе с тобой. Поэтому, если ты исполнил свой долг перед другом…
— После, — прервал он ее и передал ей до краев наполненный рубиново-красным вином хрустальный бокал. — В нашем распоряжении вся ночь.
Дрожа, Жасмин сделала большой глоток и вытерла губы.
— Но твоя коронация состоится через несколько дней, — она запнулась, — и у тебя теперь должно быть много дел. Я что-то слышала по поводу сегодняшнего фейерверка, который устраивает городской совет в твою честь…
— Ничто так не важно, — он снова наполнил вином ее бокал, — как это.
Чувствуя себя беспомощной, Жасмин сделала еще глоток вина. Они молча принялись за еду, пламя свечей по-прежнему отбрасывало тени.
Кариф покосился на огромное бриллиантовое кольцо, которое выглядело на ее руке как пресс- папье.
— Дорогая вещица, даже для миллиардера, — заметил он. — Хаджар высоко тебя ценит.
От смущения она покраснела:
— Я выхожу за него не из-за денег!
Нечто напоминающее улыбку на миг осветило лицо Карифа.
— Да, — произнес он. — Я знаю.
Что означает его улыбка? Не смеется ли он над ней?
Когда-то Жасмин отлично его знала. Юноша, которого она любила, ничего от нее не скрывал. Но этого мужчину она не понимает.
Она смотрела, как Кариф пьет вино. Было что-то чувственное в том, как он прикасается губами к хрустальному бокалу, языком пробуя красное бордо. Она почти представила эти губы, этот язык на своем теле…
«Нет! — приказала она себе. — Прекрати!»
Но каждый дюйм ее тела трепетал от осознания того, что она сидит рядом с единственным мужчиной, которого когда-либо любила.
С единственным мужчиной, которого она всегда будет ненавидеть!
— Тебе нравится Нью-Йорк? — спросил Кариф.
— Да, — сказала она, наблюдая, как его острые зубы впиваются в мякоть яблока. — Нравился.
— Но ты с радостью уехала оттуда.
Она отвела взгляд:
— Я скучала по Кьюзи и по своей семье.
— Но у тебя, должно быть, остались друзья в Нью-Йорке.
В его тоне был некий подтекст. Она снова посмотрела на него:
— Конечно.
— Такой захватывающий город! Должно быть, ты частенько наслаждалась ночной жизнью со многими пылкими… друзьями?
Неужели таким способом он пытается разузнать, были ли у нее любовники? Глубоко вздохнув, Жасмин отпила вина. Она не станет говорить Карифу, что он ее единственный любовник. Она покажется жалкой, если признается, что провела лучшие годы своей жизни в одиночестве, мечтая о нем…
Отправив в рот порцию вкусного салата с травами и специями, Жасмин нарочно сменила тему разговора:
— Как выглядит твой дом?
Он фыркнул:
— Дворец? Он не изменился. Богатая, роскошная тюрьма.
— Я имею в виду твой дом в пустыне. В Кайсе.
Сделав глоток вина, Кариф пожал плечами:
