притяжательное местоимение. Как грустно быть ботаничкой, никаких не остается в жизни тайн. Ботаник, ботаником, быть ботаником. Все нормально. А я еще думала, он феминистка. Да он мужская шовинистическая свинья. Не подчеркивает, значит согласен, признает свою вину.
Вспомнила тот кусок, который стерся, это было вот о чем. О том, что так вот, слово за слово, можно написать целый роман. Роман об отношениях писателя со спеллером, который должен, по идее, кончится сумасшествием первого. Какой-нибудь дневниковой записью от тридцать крутретьего мартобря, не лейте мне на голову холодную воду, Мисюсь, где ты?.. Или, если это будет «розовая» литература, то пусть в финале случится помолвка романистки и автора программы — должен же быть автор программы. Или там коллектив авторов? Ну, ничего, даже интересней. Если чуть напрячься, можно построить и детективный сюжет. А уж в жанре ciber-punk — вообще раздолье, масса возможностей. Подчеркнул ciber. Опять подчеркнул. Требует поменять «Мисюсь» на «мирюсь» и еще предлагает cider и fiber. Не знаю, в самом деле. Может он и прав.
Сыр
О нем трудно говорить спокойно.
'Расскажем о сыре, о его замечательных достоинствах и разнообразнейшем ассортименте, о тончайшем его вкусовом и ароматическом букете', — когда речь заходит о сыре, сдержанный слог моей любимой 'Книги о вкусной и здоровой пище' неожиданно обретает плавно-упругий ритм менуэта. Лютневые переливы. А интонация! Я слышу здесь нежное удивление менестреля, который сам не может до конца поверить, что объект его страсти столь несравненно прекрасен. Какая рифма: 'ассортименте — ароматическом букете'! Что это — дольник? Амфибрахий? И эпический, сказовый зачин: 'Расскажем о сыре…'
В молодых овечьих, козьих сырах есть что-то библейское, трогательно ангельское, авелево. Чувствуешь себя едва ли не пастушкой на горном лугу. Пейзанкой в деревянных сабо. Ах, сыграйте мне тирольскую песенку, а я потанцую, оборками кружа! И выпьем кружку красного вина, отчего бы не выпить. Мягкий белый сыр — с маслинами, с травами, с деревенским пеклеванным хлебом — самая веселая трапеза. Cheese — синоним улыбки. (Набросок сюжета рекламного ролика на три с минусом, почти что удовлетворительно.)
Но продолжим о сыре.
Твердые, зрелые сорта, напротив, солидны, даже, я рискнула бы сказать, буржуазны. Они незаменимы не только с кулинарной точки зрения — они, на мой, лично, взгляд, незаменимы для познания человеческой натуры.
Пуд соли все же тяжело съесть вместе в наше мобильное время. Пуд сыра — вполне, вполне.
Взять, например, бутерброд с сыром: что бы ни говорили жрецы культа раздельного питания, это прелестнейшая еда и, я уверена, нет ничего лучше, если нужно перекусить на ходу. Но некоторые, даже только что плотно пообедав, едят сыр исключительно на толстом, ровно отрезанном куске хлеба, со сливочным маслом, а то и какой-нибудь «рамой». Такие люди отличаются не только очевидной скупостью, но и неразборчивостью в средствах и — более того — даже в целях.
Те, кто предпочитают сыр с фруктами на десерт, в убеждениях своих обычно склоняются к либерализму и западничеству. Свободолюбивые натуры презирают разложенные на тарелочке вялые ломтики, предварительно нарезанные заботливой хозяйкой. Они предпочитают сами отрезать от большого куска и тут же поедать, смакуя, тончайшие кусочки. Но — тут проявляется весь человек, каков он в отношении к себе подобным.
Поясню. Один мой знакомый, к примеру, предпочитал корки, подсохшие края. Мы, допустим, корок не любим, но это, в конце концов, его право. Бесспорно. Беда в том, что он, отрезая корки со всех сторон, чудовищно замусоливал весь кусок. Конечно, вскоре не оставалось уже никаких сомнений: совместная жизнь с таким человеком невозможна.
Другой мой знакомый вовсе — не успеешь оглянуться, как проделывал в килограммовой головке ножом дыру наподобие мышиной норы, после чего остатки оставалось облить слезами и выбросить. Но блестящие личные качества этого человека (назовем его имя — Дмитрий Волчек), его прелесть и талантливость заставляли окружающих простить это вопиющее пренебрежение их удобствами. Простить — но не забыть. Но все же — простить.
А еще бывают взрослые люди, которые предпочитают нормальному сыру пресные плавленые брусочки. Сколько я ни сталкивалась с ними в жизни: всегда и во всем они выбирают самый очевидный и легкий путь. Любительницы плавленых сырков ценят в мужчинах рост и красят волосы перекисью водорода. Их идеал — нордическая красотка с коробки «Виолы». В любви такие люди, как представляется, напористы и незамысловаты.
Иное дело истомленные своей изысканностью интеллектуалы — томные ценители рокфора и декаданса, деликатесной плесени и камамбера, зеленых цветов зла, интимнейшего устричного аромата… А дырки, дырки!
Есть гениальный мультик англичанина Ника Парка про человека и собаку, у которых дома неожиданно вышел весь сыр. И вот они не ленятся построить космический корабль, чтобы слетать на Луну нормально закусить и немного пополнить запасы. (Луна сделана из сыра, это все знают).
Что интересно: этот их поступок воспринимается как высоко одухотворенный, исполненный большого смысла.
Вечер, домашнее тепло, размеренный быт. Кресло, камин, консервативный журнал, чай, галеты, — все на месте, но чего-то не хватает… Нет сыра! Как же так? Поздно, магазины закрыты. Нестабильность, дефицит, дефолт! Так вот: мы соорудим бумажный космический кораблик, мы преодолеем все ужасы турбулентности (с четвертого раза удалось угодить спеллеру), преодолеем все опасности, но сыр мы добудем, и все тут.
Если бы они летели на Луну за хлебом, это было бы недопустимо пафосно. За виски, водкой, травой, героином — карикатурно. А вот за сыром на Луну — это нормально. Очень даже нормально.
Что важно: никакой космической романтики, никакого голубого шарика Земли на ладони, никакого счастья полета. Полет это только вынужденная необходимость. Лунный пейзаж незамысловат, но приятен. Поверхность сырной головки, не более того. Но и не менее!
Уличная торговля
Сигареты, чай в пачках, сушеные грибы в связках и маринованные грибы в банках, кашпо из макраме, разнообразная детская одежда, меховые мышки, шерстяные и пуховые платки, щетки для волос, гуталин, живые котята, щенки и черепашки, чеснок, вобла, журналы с телепрограммой, сборники кроссвордов и сборники анекдотов, мыло, маленькие бутылочки коньяка, крем для всех типов кожи, ночные рубашки и халаты, спортивные костюмы, Уголовный кодекс Российской Федерации, корейский и турецкий трикотаж, плетеные лапти для вешания их на стену в качестве декоративного украшения и лапти для ношения их дома вместо тапочек, просто тапочки, детские и, реже, взрослые шапки, портвейн, букетики крашеных бессмертников зимой и живые цветочки летом, кухонные фартуки, ухватки и полотенца, а также полотенца махровые, шампунь, проездные и лотерейные билеты, елочные игрушки, колбаса, черные жакеты с золотыми пуговицами, мелкие технические новинки, шпроты, стеклянная и фаянсовая посуда, поддельный хрусталь, вязанные крючком салфеточки, копченые куры, постельное белье, брошюра 'Как избежать службы в армии', квашеная капуста в целлофановых пакетах, сами пакеты, белые и черные семечки, чурчхела, мандарины, колготки, кастрюли, — вот далеко, далеко не полный перечень того, что предлагают в Москве уличные торговцы.
Они именно предлагают прохожим свой товар, и обычно делают это весьма деликатно, без излишней назойливости, вполголоса: 'А вот рейтузы. Кофточки недорогие, не желаете? Водочка-чекушечка. А вот
