соревнование по шитью с целью позлить его жену, которая должна была узнать об этом из колонок сплетен. Клэр пожалела, что не воспользовалась ножом.
Мужчины намеревались провести день, обговаривая детали конкурса и свои пари, а также осматривая винные погреба Горэма. Что означало, что они будут слишком пьяны, чтобы насладиться обильным обедом, который она запланировала.
Женщины собрались в комнате для шитья, принадлежащей маркизе, где были разложены кипы льняных квадратиков, вместе с иглами, ножницами и нитками. Дама, которая подрубит наибольшее количество носовых платков до обеда, будет объявлена победительницей, при условии, что стежки будут аккуратными, а узлы достаточно надежными, чтобы ими могли пользоваться приходские бедняки.
Симона была удивлена таким достойным занятием, организованным искателями удовольствий, не славящихся своей благотворительностью или заботой о менее обеспеченных.
Как только женщины были обеспечены надлежащими запасами, стало очевидно, что Дейзи, подруга капитана Энтуистла, станет несомненным победителем. В конце концов, она приехала в Лондон, чтобы стать швеей, и зарабатывала бы приличные деньги этим ремеслом, если бы не попала в плохую компанию. Пять других куртизанок отложили свои иглы в сторону, предпочитая работать над своими будущими выступлениями, своим гардеробом или просто спать, чем тратить бесполезные усилия среди женщин. Клэр тоже встала, хотя она еще не признала своего поражения.
— Я отказываюсь сидеть в одной комнате с этой женщиной. — Она указала на портрет леди Горэм. — Если бы не она, я продолжала бы жить здесь и чувствовать себя на своем месте. Старая корова настаивает, чтобы он бросил меня. После двенадцати лет! Я заберу шитье в свои комнаты, вместо того, чтобы сидеть в этом захудалом месте, которое является всего лишь памятником уродливой ведьме.
Симона полюбила старомодную комнату, которая напоминала ей о ее прежнем доме, о постоянной штопке ее матери и о шитье, чтобы они все были хорошо одеты, хотя и не по последней моде. Она взяла еще один квадратик, чтобы подшить его. Девушка не могла дать нуждающимся много денег; самое малое, что она может сделать — это нашить для них носовых платков.
Сандари начала подниматься. На недавно выученном английском она объяснила, что женщин ее профессии никогда не учат шить.
Симона пригласила ее остаться, рассказать им о своей стране, о ее обычаях.
— Это заставит нашу работу двигаться быстрее.
Экзотическая девушка так и сделала, ощутив искренний интерес Симоны. Она сбивчиво объяснила, что родилась, чтобы стать наложницей, и выросла во дворце, где у нее не было никаких других обязанностей или функций, кроме того, чтобы доставлять удовольствие любому мужчине, который купит ее, или получит в подарок. Сандари изучала интимные книги, училась петь и танцевать, готовить искушающие лакомства и ароматные массажные масла, узнавала, как сделать себя красивой и как заставить любого мужчину ощущать себя принцем.
Ее обучение сработало хорошо, слишком хорошо. Раджа предпочитал Сандари своей первой жене, второй жене и главной наложнице. Как и в ситуации Клэр, они потребовали ее ссылки. Радже пришлось прислушаться, если он хотел мира в своем гареме, а не откровенного убийства фаворитки. Так что он продал ее британскому набобу, который возвращался в Англию.
— Но здесь у нас нет рабства.
— Думаю, они назвали это контрактом. Но это ничего не меняет. У меня по-прежнему нет дома, нет средств, нет права выбирать, танцевать мне или сидеть в саду. К тому же здесь у меня нет ни друзей, ни будущего. Во дворце я бы удалилась на покой, чтобы учить юных девочек или помогать воспитывать детей принца. Здесь? Я не понравилась своему владельцу. Меня продали лорду Джеймсу Данфорту, но ему тоже не так-то легко угодить, совсем не то, что радже. Английские джентльмены не ценят мою подготовку. У них нет никакой — как это выразить? — утонченности. Они всегда торопятся. Секс только в темноте, для разрядки, и то только для мужчины.
— Разве это не всегда так? — Дейзи подняла глаза от своего шитья, чтобы спросить об этом.
Симоне не хотелось слышать ответ на этот вопрос. Она предложила:
— Тогда оставь его.
— Я не могу. Лорд Джеймс выплатил моему хозяину стоимость моего проезда.
— Но он не может владеть тобой!
— У меня нет ничего, что принадлежало бы мне. Ни одежды, ни драгоценностей. Я — словно одна из ваших английских жен. Разве это не так в вашей стране?
Мужья были всемогущи в отношении своих жен, их денег и детей. Быть возлюбленной наложницей во дворце, возможно, было лучше, чем женой богатого мужчины, но все же последнее, тем не менее, было мечтой всех женщин в комнате.
Сандари покачала головой.
— Замужние женщины тоже рабыни, но только под другими именем: движимое имущество.
— Не все браки такие, — настойчиво возразила Симона. — Не все мужчины держат себя с таким превосходством. Моя мать была счастлива. Мой отец оставил свой мир ради нее.
Четыре женщины никогда не знали своих отцов. Две другие сбежали от своих родителей. Мать Дейзи работала усерднее, чем любая служанка, чтобы семья была накормлена, а дом сиял чистотой, мирясь с отсутствием супруга, который часто посещал паб. Никто, кроме Симоны, не знал брака, где партнеры были бы равны, где женщина не обменивала бы свою независимость на безопасность, респектабельность, постоянство. И на детей.
Беременная Элис Морроу вытерла глаза одним из новых платочков.
Все они пришли к выводу, что жизнь женщины трудна, и не важно, каково ее общественное положение.
—
То, что женщины страдали, не было секретом ни для одной из них, но положение Сандари было намного хуже, чем у большинства. Иглы замедлили свою работу, пока швеи обдумывали варианты для нее.
Мими забыла о своем акценте, чтобы настоять на своем:
— Если ты выиграешь, то этот молодчик Данфорт не сможет получить твой выигрыш. Тебе сразу нужно отнести деньги в банк, чтобы сохранить для себя.
— Возможно, ты сумеешь выиграть один из конкурсов, — предположила Элис, которая могла позволить себе быть щедрой, так как положение исключало ее из большей части соревнований. — Какими навыками ты владеешь? Кроме удовлетворения мужчины? Ты умеешь петь?
— Только не на вашем языке.
— Клэр никогда не поет по-английски, но с ней случится истерика, если ты станешь соперничать с ее выступлением.
— Может быть, ты танцуешь? Играешь на каком-то инструменте? Рассказываешь сказки, как та дама — Шехерезада?
Сандари опустила глаза.
— Я немного танцую, но не в вашем стиле.
Это звучало не слишком многообещающим для других женщин, которые раздумывали над способом, которым Сандари сможет заработать собственные деньги, хотя все они пытались сделать именно это.
— Мы можем заключать пари среди нас, как это делают мужчины.
— Какая от этого выгода? Мы можем проиграть. — Что не останавливало некоторых из них от ставок при игре в карты, Симона знала об этом.
Кто-то предложил, чтобы они все сжульничали и проиграли определенному победителю, который пообещает разделить приз.
Харри не понравится, если Симона будет делать что-то бесчестное. Кроме того, Клэр Хоуп никогда не согласится проиграть, или поделиться. И на самом деле никто добровольно не вызвался разделить собственные выигрыши.
— Горэм — очень влиятельный человек, — проговорила Дейзи, закончив последний полотняный
