Скандальная жизнь настоящей леди

способная следовать инструкциям, честная и храбрая.

— Я не храбрая.

Он облизал губы.

— Сладко. Вы поедете со мной, зная об опасности, о том, что вы не сможете вернуться назад к положению гувернантки, зная, что это всего лишь временное соглашение?

Как ни странно, но чем больше майор Харрисон пытался убедить ее в обратном, тем увереннее была в своем решении Симона.

— Да, я поеду с вами, если вы ответите на мой вопрос. Миссис Бертон предостерегала меня не вторгаться в вашу личную жизнь, но можете ли вы, по крайней мере, сказать мне, женаты ли вы? Я не знаю, смогу ли я это сделать, если этот поступок оскорбит другую женщину.

— Нет, не существует миссис Харрисон, которая страдает из-за меня. Я имею надежды жениться в будущем, но не сейчас, когда у меня незаконченное дело.

Симоне пришлось спрятать улыбку при виде оптимизма этого старого хрыча. Чего, ради всего святого, он ждет? Она задалась вопросом, сможет ли майор в его возрасте зачать ребенка, и, если на то пошло, зачем ему нужна любовница? Девушка решила, что может с таким же успехом спросить его об этом, раз он позволял себе такие вольности.

— Этого требуют особенности приема. Любовница лорда Горэма желает играть роль хозяйки для элитного сборища. Мне нужно посетить прием, чтобы разобраться с угрозами в свой адрес.

— Почему бы просто не избегать их?

— И позволить опасности подкараулить меня в темноте? Нет, я предпочитаю смотреть в лицо своим врагам, а не получить нож в спину.

— Этот прием может оказаться настолько опасным?

— Вы даже и наполовину не представляете насколько.

— Тогда я хочу двойную оплату. Я вам нужна.

Глава 4

Она нужна ему.

Нет, ему нужна была такая женщина, как она. В противном случае он мог бы взять одну из девочек Лидди и делу конец. У него на руке повисла бы симпатичная пустышка, и все это с меньшими усилиями, за меньшие деньги и с меньшими угрызениями совести. При этом он не произвел бы нужного впечатления как знаток женщин, что он — мужчина с исключительным вкусом и глубокими карманами. Ему нужна была любовница, ведущая себя почти как леди, такая, о которой все будут говорить и которая произведет такой переполох, что его будет слышно в Лондоне. На этот раз Харри искал известности, дурной славы, чтобы все и каждый точно знали, где он находится и с кем. Затем майор Харрисон, альтернативная личность Харри, смог бы умереть.

Мисс Райленд была идеальной; к несчастью, слишком идеальной. Не имеет значения, что все головы будут поворачиваться, когда она войдет в комнату — он не мог превратить благородную женщину в шлюху. Однако если он этого не сделает, то это удастся Лидди, так чего же он добьется своими сомнениями и жертвами? Ничего. Кроме того, сама мисс Райленд, кажется, решительно настроилась на этот путь. К тому же у нее были проблемы, а благородные принципы не могли перевесить насущную необходимость. Ей нужны были деньги; Харри нужна была любовница. Им обоим это нужно было срочно.

Пока девушка наблюдала за ним, Харри изучал ее, желая знать, о чем она думает, как ей хотелось бы, чтобы он поступил. Затем он вспомнил, что перестал принимать решения за других. Его единокровный брат вколотил в него тот факт, что Харри не всегда прав в том, что считает лучшим для всех остальных. Не важно, что сам он считал себя всезнающим, у него все равно не было права играть роль Бога в чьей-то чужой жизни. Так сказал Рекс, когда Харри лежал, истекая кровью, на помосте в зале Джентльмена Джексона[4]. Конечно же, Харри позволил младшему брату выиграть этот матч; в конце концов, Рекс хромал на одну ногу.

Он мог бы обеспечить мисс Райленд и ее брата. Это не составляло проблемы. Он мог бы даже оставить ее такой же целомудренной, какой она была до встречи с ним. А вот это могло представлять проблему, потому что девушка была исключительно хороша. Однако ее репутация была бы уничтожена, и Харри знал, как драгоценна она для женщины.

Но, черт побери, она была достаточно сногсшибательна, чтобы появиться в заголовках газет и колонках сплетен, и достаточно умна, чтобы подслушивать разговоры, ведущиеся шепотом на любом языке.

Харри хотелось покончить с этим планом, со всей этой интригой, навсегда. Война закончилась; его дни в качестве главы шпионов в отделе разведки в Военном министерстве почти подошли к концу. Ему хотелось уйти в отставку, ей-богу, а не жить в тени и маскировке, под псевдонимами до конца своей жизни.

Он видел, как счастлив был его единокровный брат, Рекс, со своей прелестной женой, Амандой, помогавшей ему излечиться от ран, полученных на войне — как от душевных, так и от телесных. У них уже были близнецы, мальчик и девочка, которых Рекс любил до безумия. Харри испытывал ревность, и не только из-за младенцев, а из-за покоя, который, как он чувствовал, окружал виконта и его жену во время крестин.

Харри вовсе не хотел посещать это мероприятие. Разве может побочный брат выставлять напоказ свою незаконнорожденность в церкви, у всех на виду? Его присутствие будет неловким для всех. Но Рекс настаивал, а его отец, граф Ройс, написал и выразил надежду увидеть всю свою семью, сыновей и внуков, вместе. Даже леди Ройс, жена его отца, сама написала вежливое письмо с приглашением. Харри знал, что графиня ощущала вину за что, что так долго держала единокровных братьев вдали друг от друга. Некоторые женщины взяли бы побочного ребенка своего мужа в дом и вырастили. Но не леди Ройс. Вместо этого она бросила графа и своего собственного сына. Сейчас, когда она и лорд Ройс помирились, наконец-то обезопасив собственный брак, она смогла простить мальчика — теперь уже мужчину старше тридцати лет — за то, что тот, хоть и не по своей вине, встал между ними.

Харри все еще мог бы отказаться от приглашения в фамильный дом предков, где он никогда не будет частью настоящей семьи, но кузен Дэниел настоял на том, что в противном случае все они будут обижены. Дэниел сообщил, что его мать очень хочет встретиться со своим новообретенным племянником, а его сестра была очень взволнована, когда услышала, что тот так же красив, как и все остальные мужчины из рода Ройсов, с такими же темными волосами и уникальными голубыми глазами с черным ободком. Она хотела выставить кузена напоказ перед своими подругами, и этого было бы достаточно, чтобы удержать Харри в Лондоне, если бы Аманда, жена Рекса и самая милая женщина из всех, которых он знал, не попросила его стать крестным отцом мальчика. Он не смог оказаться.

Дэниел стал крестным отцом девочки. Он начал всхлипывать в тот же момент, когда ему на руки положили крошечный сверток из кружева и любви. Все рассмеялись, за исключением Харри, ощущавшего, что к его собственным глазам подступают слезы, после того, как он увидел отражение в голубых глазах с темным ободком, так похожих на его собственные. Ребенок, рожденный в гармонии, ни в чем не нуждающийся, чье будущее обеспечено. О, счастливчик Рекс, и о, как Харри жаждал такого же покоя, такой же перспективы, собственного сына.

И это было правдой. Такой же сладкой, как мед, ласкающей язык, как нектар.

Мисс Райленд кашлянула, и он перестал витать в облаках и задался вопросом, каковы будут ее губы на вкус.

Харри вздохнул. Такие мысли были для другого дня. Сегодня ему важно было найти правду так, как это всегда делали мужчины из рода Ройсов, как они всегда умели. Рекс видел цвета, правда была для него ярко-синей. Граф слышал расстроенные ноты, когда звучала ложь. Бедняга Дэниел при обманах зарабатывал сыпь. А он, Харри, незаконнорожденный сын, мог ощущать правду на вкус.

Странный, неслыханный дар распознавания правды сделал всех их бесценными для страны. Лорд Ройс работал в законодательной системе; Рекс и Дэниел служили в качестве Инквизиторов на Полуострове, допрашивая узников, чтобы разузнать вражеские секреты, секреты, которые снабжали генералов