При виде Глеба редактор Ларион Маркелович, представительный, смолоду седовласый мужчина с красивым, но вечно испуганным лицом, встал во весь рост из-за стола и осторожно, чтобы невзначай не ушибиться о мебель, раскинул руки.
- Глеб! - шумно возликовал он. - Ну наконец-то!
- Привет, - сказал Портнягин, прикрывая за собой дверь. - Что у тебя опять стряслось?
Несмотря на солидную разницу в годах, оба вели себя друг с другом как ровесники. Так уж сложилось.
- Чаю? Кофе? Водки?
- Чаю, - вклиниваясь между столом и стулом, сказал Портнягин. - Кофе ты варить не умеешь.
- Да он растворимый!
- Тем более.
От присутствия двух крупных мужчин в помещеньице стало совсем тесно, поэтому чай Маркелыч заваривал скупыми точными движениями и всё равно пару раз угодил локтем в стекло припавшего к стене плоского шкафчика, где хранилась коллекция призовых оберегов.
- «Письмецо в конверте»? - полюбопытствовал Глеб.
- Да, - отрывисто ответил редактор. - Письмецо… - Втиснулся за стол, выдвинул, насколько это было возможно, ящик и достал прихваченные единой скрепкой два тетрадных листочка и конверт - всё лежалое, желтоватое. - Вот, ознакомься…
- «Дорогая редакция! - заранее нахмурясь, прочёл Портнягин. - Пишет Вам Ваша давняя подписчица, домохозяйка Пелагея Чиркуль…»
Ничего из ряда вон выходящего письмо не содержало. Крупными округлыми буквами подписчица извещала о том, что сочинила стихотворение, каковое прилагает отдельно с надеждой на публикацию. Если же редакция сочтёт, что затронутая тема не имеет отношения к оккультизму (предупреждала Пелагея Чиркуль), то это стихотворение только с виду бытовое, а на самом деле мистическое, поскольку под упомянутой в нём темницей надлежит разуметь нашу физическую оболочку, а под узником - астральное тело.
Судя по некоторым особенностям наклона и начертания букв, всё изложенное было оголтелым враньём. Но не более того. Ни магических знаков, ни следов заговора Глебу обнаружить не удалось.
- И что? - с недоумением спросил ученик чародея бережно принимая чашку чая на крохотном картонном поддончике.
- Теперь стишок прочти!
Портнягин освободил от скрепки второй листок.
- «Узник», - несколько озадаченно огласил он. Хмыкнул, пробежал глазами первые строчки. - По-моему, я это уже где-то читал…
- Я - тоже, - мрачно откликнулся редактор.
- Нет, это не ко мне, - решительно сказал Глеб, возвращая бумаги и скрепку. - Это к участковому. Или к психиатру.
Такое впечатление, что Леонид Маркелович был слегка шокирован портнягинской прямотой.
- Глеб! - пристыдил он. - Ты же колдун! Как ты можешь?
- А что я такого сказал?
- Ты что же, хочешь, чтобы мы вернулись во времена воинствующего материализма? - Редактор был не на шутку взволнован. - Чтобы снова невинных людей огульно обвиняли в литературном воровстве? Высмеивали всенародно, издевались, к позорному столбу ставили…
- Так если воруют…
Маркелыч поник, вздохнул судорожно.
- А вдруг нет? - спросил он с тоской. - Вдруг надиктовал он ей? Из некромира, а?.. Были же случаи: вселится в человека дух Бунина… или Ахматовой… Ты же колдун, Глеб! - беспомощно повторил он. - Стало быть, должен понимать, что временное подселение души - никакая не выдумка!
- Ну, публикуй тогда…
- Щаз! - огрызнулся редактор. - Представляю, как это будет выглядеть! «Узник». Стихотворение Пелагеи Чиркуль…
- Тогда не публикуй…
- Хорошо тебе! - жёлчно позавидовал Маркелыч. - А мне как прикажешь быть? Стоит только произнести слово «плагиат» - такое начнётся! Прикинь: редактор оккультной газеты, отрицающий возможность инкарнации…
- Маркелыч! - с ухмылкой перебил ученик чародея. - Ты кому зубы заговариваешь? Придумал - инкарнация! Тогда бы от письма знаешь какой аурой разило? А не разит… Ну я тебе говорю: никто в твою Пелагею не вселялся!
- А как докажешь? - глухо сказал осунувшийся от переживаний редактор. - Мало ли что вокруг письма ауры нет! Значит, вокруг черновика была… А черновик наверняка уже выброшен! Ищи-свищи… Мы же мистики, Глеб! - с душераздирающей проникновенностью напомнил он. - Ну не можем мы вот так… грубо, бездуховно… Не имеем права! Подписчиков растеряем! И так уже вон на ладан дышим…
Портнягин прыснул.
- Ты знаешь что? - предложил он. - Ты стишок тисни, а фамилию автора поставь настоящую…
- Тогда уж давай всего Крылова с Державиным печатать! - вспылил редактор. - Из номера в номер…
- Хитрый ты мужик, Маркелыч, - проницательно заметил Глеб, прихлёбывая чаёк. - Чего ты от меня хочешь-то?
Редактор скроил виноватую мину, что совершенно не шло к его мужественному благородно-седовласому облику.
- Пригрозил бы ты ей, а? Из астрала…
Портнягин усмехнулся.
- С этого бы и начинал, - сказал он. - Ладно. Попробую.
Старый колдун Ефрем Нехорошев сидел на табурете и кормил учёную хыку. Ну и натаскивал заодно. Создав шарообразную мыслеформу «за кандидата агитировать пришли», чародей направлял её в сторону койки, но, как только из бездонных подкроватных глубин раздавалось нетерпеливое алчное поскуливание, менял установку - и лакомый пузырь положительной энергии, игриво пританцовывая, отлетал на безопасное расстояние. Хыка сплошь и рядом оказывалась проворнее: следовал неуловимый бросок из-под кровати - и мыслеформа исчезала, не успев сманеврировать. Серо-белый кот Калиостро, равнодушный к подобным забавам, как всегда, дрых на мониторе, подложив заднюю лапу под голову. Куда он при этом девал три остальные - неясно.
Потом пришёл Глеб Портнягин. Видя, что учитель занят, мешать не стал, и, лишь когда с кормёжкой было покончено, спросил озабоченно:
- Ефрем! Дух Пушкина с того света поможешь вызвать?
Старый колдун с недоверием покосился на ученика.
- Зачем тебе?
- Да тётка одна у него «Узника» слямзила. Маркелыч пугнуть просил, а то достаёт - требует, чтоб напечатали…
- Возьми сам и пугни, - резонно заметил чародей. - Дух-то чего тревожить? Ему и так от спиритистов покоя нет.
