простиралось прошлое, насыщенное потрясениями. Как назойливый призрак, преследовала мысль о долгах, о неприятностях, причиненных, казалось, неумолимым роком. Он трагически ощущал, что достиг последней черты и переступил некий загадочный рубеж, и теперь всё пойдёт совсем по-другому. Сердце его кровоточило, рана, расколовшая его жизнь, и не собиралась зарубцовываться, а только сильнее углублялась и ширилась, превращаясь в дымящуюся бездну. По одну сторону был уют семейного очага, жена и сын, а по другую – сводящая с ума неповторимая гурия, волшебница, превращающая господина в раба. И если с Мариам можно как-то договориться – пока он оплачивает счета, есть надежда на примирение, то Танин приговор обжалованию не подлежит.
Но он никак не мог принять этот факт. Его непримиримая натура требовала отмщения.
Видит бог, святому Иосифу совсем недолго осталось отягощать себя заботой о том, как удовлетворять свою молодую жену. На самом деле, зачем загоняться, убиваться и проклинать судьбу, уподобляясь барану, приколотому на бойне? Лучше отомстить святому Иосифу, чем судьбе. И это, пожалуй, единственный на сегоднящний день способ вернуть Таню. В глубине души Андрей всё ещё лелеял остаток сладостной надежды и упорно отказывался считать её тщетной.
За прошедшие несколько часов он много передумал и принял важные решения – как относительно работы, так и личной жизни. До того, как он заснул на скамейке, события этой ночи имели для него определенный и грозный смысл. Они навели его на серьёзные размышления. Но сейчас, при свете нового дня, воздействие этих событий стало гораздо слабее. И, находясь возле Катиной могилы, ему неизбежно было вспомнить её слова, приложимые к его нынешнему положению. Она сравнивала жизнь с джазовым произведением, живым и преходящим музыкальным событием. Что делает джазовую музыку джазовой? В основе джаза лежит свинг (определения ему нет, установлены лишь явления, при которых он существует), а также не поддающийся разгадке и рациональному осмыслению механизм спонтанного музыкального поведения. Импровизация всегда была непременным элементом джазовой музыки, главным компонентом её эстетической системы. И, как всякая другая, джазовая импровизация хороша тогда, когда тщательно подготовлена. Она по необходимости должна интуитивно члениться музыкантом на относительно небольшие, но законченные семантические образования (фразы, предложения), перспективное планирование которых было бы незатруднительно. Таким образом, оперируя разного рода музыкальными организационными системами с не более чем 5–9 элементами, под влиянием первичного чувственного импульса или некоей структурной идеи, джазмен интегрирует музыкальные синтагмы (минимальная законченная интонационно-смысловая единица импровизации).
И джазовая композиция приобретает законченный вид при нужной комбинации всех её элементов. Так, нечленораздельные выкрики и маловразумительные речевые конструкции, не имеющие значения, будучи выдернутыми из контекста; вплетенные же в структуру пьесы, создают неповторимый образ музыкального произведения.
Таким образом, джазовое произведение не может быть причисленным к метафизическим «вечным ценностям» искусства – отчужденным от своего создателя и опредмеченным художественным актам прошлого и будущего. Поэтому её нельзя зафиксировать в нотах и в точности воспроизвести вновь. Джазу осталось лишь настоящее, лишь живое и преходящее спонтанное музыкальное событие. И, может быть, поэтому, по своей интенсивности и тотальному воздействию джазовое переживание сравнимо лишь с переживанием живого жизненного события. Отсутствие у джазовой пьесы прошлого и будущего делает джазовую творческую активность похожей на саму жизнь, в которой прошлое и будущее реально воспринимаются как настоящее, которого уже нет, и как настоящее, которое еще не наступило.
Проводя аналогию с джазом, каждый жизненный шаг можно сравнить с джазовым произведением: оперируя набором понятий, знаний, кейсов (cases – жизненные случаи, свои и чужие, то есть свой и чужой опыт), под влиянием первичного чувственного импульса или некоей структурной идеи, человек интегрирует жизненные синтагмы и жизненная ситуация приобретает законченный вид при нужной комбинации всех её элементов.
Это похоже на решение задачек по физике – о чём Андрей говорил Кате в своё время (физика была его любимым предметом в школе). Для этого не нужно вдаваться в условия, это лишнее. Необходимо собрать все формулы, которые относятся к данному случаю, вставить в них известные данные, скомпоновать полученные уравнения в систему, и решать её алгебраически. Самое главное, таким образом, отвлечься от внешней стороны проблемы, отбросить лишнее, и вычленить суть вопроса. Далее задача сама решится по формуле.
…Тихо тянулось утро. Дождавшись восьми часов, Андрей позвонил в прокат автомобилей, с которым у него был заключен договор и попросил подать к воротам Центрального кладбища Форд Мондео. Ему ответили: «В течение полутора часов, вас устроит?» Его устроило.
Выждав положенное время, он попрощался с Катей, покинул могилу, и, опустив на глаза тёмные очки, медленно двинулся по тропинке. Могила Кати вновь вызвала в нём неповторимые переживания, и, двигаясь по немым аллеям, он подумал, что эти переживания – единственные стоящие в его тусклой жизни, что они – как одинокий свет среди дороги ночью: свет отдаляется тем больше, чем дальше от него уводит путь. Но всё же, как бы далеко Андрей ни ушёл от связанных с этими переживаниями событий, обернувшись, каждый раз он видел этот свет таким же ярким.
Глава 172
Деревья простирали над могилами свои ветви, их длинные тени ложились на землю. Шум листвы расплывался в голубом воздухе. На главной аллее кладбища Андрея настигло СМС. Он сдвинул очки на лоб, вынул из кармана телефон, раскрыл сообшение. Полученное известие вызвало довольную улыбку. Краски мира стали ярче, резче, он услышал пение птиц, возносивших к голубому простору гимн пленительной свободы. Случившаяся с ним проблема получила иное преломление; однозначно, у теперешнего его существования были свои плюсы.
Андрей вышел за ограду, оставив позади толпу могил, и подошёл к белому Форду Мондео, который узнал по номерам – он уже брал эту машину для поездки в Казань.
Оформив документы и расплатившись, он попрощался с сотрудником проката автомобилей и уселся за руль. Ярко светило солнце, на мгновение Андрей зажмурился, и в радужных кругах, мелькающих перед глазами, увидел сладострастно изогнутое Танино тело, и почувствовал, как его охватывает острое, горячее желание. Потерев веки, он проморгался, надвинул на глаза темные очки, завёл машину, поднял стекла, включил кондиционер и, проехав по Рионской улице до пересечения с проспектом Маршала Жукова, повернул влево, а домчавшись до Самарского разъезда и объехав по кругу мимо поста ГАИ, выехал на Шоссе Авиаторов. То была дорога на аэропорт – прямая, как стрела.
Сейчас он был далёк от мыслей о своей личной жизни, призрачная неверность которой занимала его всю прошедшую ночь – вся эта необычайная история, изобилующая экстазами и муками; главное для него сейчас – добиться ультимативных успехов в бизнесе, вот на чем необходимо сосредоточиться. Ему не приходиться перешагивать через себя, заставлять себя это делать – он любит свою работу, и привык, что называется, у станка искать ключей от замкнутого рая. Просто нужно упорядочить свою хаотическую деятельность и выбрать одно-единственное центрообразующее направление деятельности.
Компаньоны предоставили ему широкую свободу творческих исканий – ну так надо употребить время и силы на то, чтобы загрузить голову знаниями, может даже получить второе высшее образование вместо того, чтобы плодить убыточные проекты.
Но прежде чем приступить к этой новой, упорядоченной жизни, нужно хорошенько отдохнуть, собраться с мыслями и привести в порядок нервную систему, ибо сказано: чтобы хорошо работать, надо хорошо отдыхать. Он стал чувствовать городскую тоску сильнее, чем она есть на самом деле, а тоска и скука не может и не должна составлять часть его вселенной. Всё сильнее ощущалась потребность бывать на природе.
Он выехал за город. Пепельный цвет дороги и унылые серые поля вокруг подействовали на него усыпляюще. Изнуренный бессоницей и алкоголем, он почувствовал, что его охватывает сон. На секунду он заснул и проснулся от сигнала – вильнул и чуть не врезался в обгонявшую машину. С величайшим усилием он стряхнул с себя сон и сделал посильнее кондиционер, чтобы не не дай бог не заснуть снова. На спидометре было 140 км/час, но у него сохранялось неверное впечатление о медленности всего происходившего. Ему ужасно хотелось спать, это желание наполняло его тело и его сознание, и от этого всё казалось ему томительным и долгим, хотя в действительности не могло быть таким.
